– Добрый день, ваше … благоухие, – смутившись и преодолев желание убежать, поприветствовал королеву Герман.
– Нет ничего доброго в этом дне, дне когда все вокруг разрушилось, когда жизрь королевы пошла под откос, и все из-за одной пустобутонной розы, сующей свои шипы куда попало и как попало, – гордо выпрямившись, произнесла она свою речь. – А ты разве не записан на попозже? – спросила она, уперевшись в ежа бутоном, переменив свой тон с жалостливого до ехидного.
– Да, – робко ответил ежик. – Но я столько ждал, что и попозже уже давно прошло…
– Попозже никогда не проходит, – сухо перебила она.
– Тогда зачем же записывать меня на такое время?
– А что, лучше было записать тебя на не скоро?
– Нет, воспитаннее было бы принять меня сразу, – уверенно сказал ежик, на что ошеломленная роза только надулась и ничего не ответила. – Ведь я гость, а гостей нужно встречать благопристойно, – продолжил ежонок.
– Ну уж! – возмутилась королева. – Знаешь что?!
– Что ваше благовоние?
– Ничего! – резко ответила роза и без сил спустила бутон в листья.
Герман подошел чуть ближе. Среди множества аккуратных листьев королевы, он заметил один порванный чуть ли не пополам.
– Что с вашим листком? – осторожно и добродушно поинтересовался еж.
– Он порвался, как и вся моя жизнь, – снова запричитала королева.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Можно оторвать этой неуклюжей розе все шипы, чтобы она больше никого не поранила.
– Зачем же так сразу, наверняка она не специально это сделала и теперь очень сожалеет о случившемся, – предположил ежик.
– Мне от этой мысли не легче. Да на меня теперь и смотреть страшно.
– Это еще не конец света, – пытался подбодрить ее Герман. – Небольшой порез еще не делает вас некрасивой, скорее особенной. Не стоит этого стесняться и переживать из-за этого.
– И это мне говорит мохнатый еж, – вздохнула роза. – Нет ничего более унизительного.
– Поверьте есть. Например, быть приклеенным к собственному стулу по своей же глупости.
Роза ничего не ответила, но слегка размякла, задумавшись над словами юного философа.
– Вам нужно заняться тем, чем вы любите. Когда расстраиваюсь я, мне мама печет что-нибудь вкусненькое, пирог, булочки, что угодно.
Помолчав еще какое-то время, роза выпрямилась в полный рост и вновь вернулась к своей повелительной манере общения.
– Мохнатый еж… – обратилась она к нему.
– Герман, – буркнул ежонок.
– Неважно. Именем королевы роз, ее благоуханностью, то есть … моим. Я назначаю тебя своим советником, – помпезно произнесла королева.
Ежик был слегка тронут дарованной ему должностью, но служить при дворе королевы, а тем более розы, совсем не входило в его планы. Не успел он раскрыть и рта, как ее багоуханность вновь начала говорить.
– Первым твоим заданием будет принести мне булочку к полднику.
Ежик удивленно уставился на королеву, но решив не портить с первой минуты только что начатую карьеру и оставив все сомнения при себе, молча пожал плечами и двинулся прочь. Тем более ему было жутко интересно, что цветок будет делать с булочкой, согласитесь, мало кто из нас может похвастаться, что кормит свои цветы булочками.
Поскольку мама была на работе, а сам Герман, в силу своего возраста, кулинарным искусством еще не овладел, оставался лишь один еж способный помочь ему в выполнении столь важного поручения, и это был не кто иной, как мистер Макарунно. Герман застал его как всегда порхающим по кухне, среди разнообразных ароматов, парящих кастрюль и шипящих сковородок. Завидев ежонка, маэстро снял свой колпак, и поклонившись поприветствовал вошедшего гостя.
– Чем могу быть полезен, мой юный друг?
– Не найдется ли у вас булочки для меня, мистер Макарунно? – скромно поинтересовался ежонок.
– Наш малыш проголодался, – широко улыбнувшись, сказал повар.
– Это не для меня, – ответил Герман и тут же понял как глупо будет выглядеть, если расскажет правду.
– Для друга? – вопросительно посмотрел на ежонка мистер Макарунно.
– Можно сказать и так, – покраснев пролепетал Герман. Оказалось обманывать так трудно, и кроме того ужасно стыдно, что ежик заручился никогда больше этого не делать, тем более, что получалось у него весьма ужасно.
– Наш мохнатик желает произвести впечатление на синьориту, – хлопнув в ладоши, вскрикнул повар.
– Скорее хочу отвлечь ее от тоски, – спокойно проговорил Герман.