– Поверь мне, мой юный ловелас, надо всегда удивлять барышень, – не переставал говорить мистер Макарунно, заводя тесто на булочку.
– Не думаю, что смогу удивить ее больше, чем она уже удивила меня, – равнодушно произнес ежонок.
– Молодежь, – слегка сконфуженно пробормотал себе под нос маэстро.
Через некоторое время булочка была готова, и, поблагодарив мистера Макарунно, Герман двинулся обратно в сад.
Проходя мимо цветов, ежонок почувствовал на себе их пристальное внимание. Большинство роз на этот раз молча провожали его бутонами, лишь не многие о чем-то изредка перешептывались.
Никакого воспитания, подумал ежик. То они не обращали на него никакого внимания, шикая и коля шипами, когда проходил мимо, то теперь молча уставили на него свои бутоны, шепча что-то за спиной. Не зря дедушка говорил, что розы – очень вредные и прихотливые.
Завидев Германа, королева гордо выпрямилась.
– Ваше поручение выполнено, ваше королевское благовоняние, – резко проговорил Герман, положив булочку перед королевой.
– Уж лучше бы тебе называть меня просто королева, – недовольно буркнула она.
– Учту ваше … королева.
– Что это? – удивленно указала она на булочку.
– Как что, вы же сами просили булочку, вот это и есть булочка.
– И как эта штука может мне помочь?
Ежонок смутился, ведь он и вправду не знал, как эта штука, вернее булочка, может помочь королеве в ее так называемой беде, которую еж не считал такой уж страшной. Но все же, очень хотел помочь королеве.
– Да уж, хорош у меня советник, – ворчала роза.
– Но ведь вы сами попросили булочку, – возмутился ежонок.
– Именем ее благоуханного величества, то есть моим, я снимаю тебя, мохнатого ежа с должности советника королевы, – заявила роза и ее бутон тут же раскрылся шире, выдавая этим удовлетворение собой.
Ежик, которому никак не нравилось быть советником, покраснел от досады, оказалось, что не быть советником, ему не понравилось еще больше.
– А вместо тебя, пожалуй, – задумчиво произнесла она. – Я назначу советником эту чудесную булку, – захохотала роза.
– Какие вы розы все-таки грубые, – надулся ежонок.
– А вы ежи глупые, – сдерживая смех, сказала она. – Неужели ты думал помочь мне этой булкой, на кой червь мне она.
– Значит, это вы нарочно меня за ней гоняли, чтобы повеселиться на славу, – заметил ежик.
– Ты сам сказал, нужно заняться любимым делом, чтобы отвлечься, – хитро сузив бутон, проговорила она.
– Я же не знал, что ваше единственное любимое дело, это издеваться над ежами, пытающимися вам помочь.
– Почему же единственное, еще мы любим смотреть на солнце, танцевать, а самое мое любимое занятие, это любоваться собой, но им, к сожалению, я пока заняться не могу, – и роза снова погрустнела.
– Есть масса других занятий, если вы не в курсе, – пробурчал ежонок.
– И каких же это? – иронично спросила королева.
– Помогать другим, например, куда приятнее и полезнее, чем заниматься самолюбованием.
Поняв, что разговор зашел в тупик, ежик попрощался с еще хихикающей королевой, и в расстроенных чувствах пошел домой.
К приходу Германа, семья почти в полном составе готовилась к ужину. Никто уже не удивлялся столь позднему возвращению ежонка. Вот бы вы удивились, если бы знали с кем я сейчас говорил, думал Герман. Все оживленно переговаривались на разные всевозможные темы, стараясь, порой перекричать друг друга, пока домой не пришел папа. Быстро успокоив кричавших, он сел во главе стола. Вся семья последовала его примеру, продолжив обсуждение последних событий, главным из которых был приближающийся праздник яблок. Героем же вечера был брат Германа, Виктор. С перемотанными коленками и протертым носом, он взахлеб рассказывал о баталиях происходивших сегодня в игре полбу. О том, какой он энергичный и ловкий, все члены семьи знали не понаслышке, не успевали заживать старые ссадины и ушибы, как он приходил с новыми. Мама тут же в панике бежала к доктору Бону за экстрактом подорожника и смолой, чтобы промыть и заклеить раны, пока однажды к ним не пришел сам доктор и не подарил огромный запас всего необходимого, на тот случай, чтобы не приходилось всякий раз бегать в клинику. Папа же каждый раз в попытках успокоить ее, повторял одну и ту же фразу: "не падает тот, кто ползает". Согласитесь, ведь мало кто из нас может похвастаться тем, что никогда не падал, не обдирал ладони или колени, например, а потом бесстрашно, или наоборот с ужасом в глазах, мокрых от слез, терпеть мамино лечение перекисью и йодом, требуя маму дуть на рану, которая ужасно щиплет. Виктор ничего не боялся, Герман даже завидовал брату и его храбрости, когда он весь обклеенный листьями подорожника, лихо скакал по дому, изображая как он уворачивался от догоняющих его игроков, при этом все смеялись и аплодировали Виктору.