– Так как же тебя зовут горе-рыбак? – спросил капитан. Голос его звучал как-то по иному, уже не хрипел как раньше, а журчал переливаясь тысячами колокольчиков. Все это так сильно удивило гостя, что он, очнувшись от мыслей, ответил лишь со второго раза.
– Эдвард, капитан, – ответил он.
– И что мне с тобой делать? – задумчиво, не поднимая головы от книги, пират проговорил скорее сам себе. – Где твой дом?
– Мой дом море, – тихо произнес Эдвард.
– Что мне прикажешь вернуть тебя обратно вместе с обломком мачты, на котором тебя подобрали? – хохотнул внутри капитан. – Где-то на суше ведь должен быть твой дом, да и на отъявленного моряка ты не сильно похож, больно дохлый, – предположил он.
– Ни на суше, ни на море у меня больше ничего не осталось, – гость вышел из-за стола и стал медленно мерить шагами каюту.
– А зачем эта штука? – показал он на часы, заметив, что капитан наблюдает за ним.
– Это часы. Они показывают время.
– Солнце показывает время, разве этого не достаточно? – удивленно спросил Эдвард.
– Часы показывают более точное время.
– Куда уж более точнее: утро, день, вечер, ночь, – не умолкал ежик.
– В сутках двадцать четыре часа, а в каждом часе шестьдесят минут, а в минуте шестьдесят секунд… В нашем деле нет ничего более важного, чем точность, – объяснил капитан.
– Что ж, – он захлопнул книгу и спрятал ее в ящик. – Ты можешь остаться у меня, пока не решишь, где твой дом. Толку в работе от тебя все равно не будет, будешь прибирать мою каюту и помогать Монти на кухне, а заодно учиться, кто знает, может и ты сможешь стать полезным. Начинаешь прямо сейчас. Сделаешь дело и библиотека в твоем распоряжении.
Еж уже было обиженно насупился от столь нелестного отзыва о себе, но услышав про книги, сразу же приободрился.
– Да, кстати, – выходя из каюты бросил капитан Грин. – Поживешь пока с Феликсом. Это в соседней от меня каюте.
Сказав это, пират вышел вон, оставив недоуменного гостя одного. Вот так приплыли, подумал еж. Он будет спать в одной каюте с волком, на корабле с волками-матросами, чей капитан беспощадный разбойник, известный пират, при этом тоже еж, как он сам. На счет беспощадного разбойника пожалуй преувеличение. Капитан оказался весьма приличный и воспитанный, но Эдвард решил не торопиться с выводами, ведь судить стоит в первую очередь не по манерам, а по поступкам, а поступков за отважным пиратом числилось не мало, чего стоит одно разорение королевского сада. Размышляя об этом и обо многом другом, еж, как было уговорено, наводил порядок в каюте. Без труда, хоть и не сразу, нашел он кухню, где работал Монти. Во время поисков, пару нарвался на суровые взгляды матросов. Сам же повар оказался очень приветлив и мил. Он показал новобранцу, что входит в его обязанности, и сразу принялся за свои. Говорил он очень мало, и половину себе под нос, а когда позже, читая книгу в свой положенный отдых, Эдвард пытался вспомнить его голос, то как не напрягал он память, осуществить ему это не удалось. Ни одного сказанного поваром слова не осталось в памяти еже. И что более парадоксально, при этом он понял абсолютно все. Вернувшись к книге, той, что так привлекла его своими золотыми буквами на обложке, еж пролистнул очередную страницу и с интересом прочитал про очередное изобретение сделанное своими, то есть автора, лапами. "Снегоступы", прочитал он заголовок. Как гласила статья, изобретение помогало ходить по снегу и не проваливаться в глубокие, холодные сугробы снега. Надо же, снег. Ежик слышал о нем, но ни разу не доводилось сталкиваться с этим погодным явлением вживую. На следующей странице был изображен еж с крыльями! Вот чего-чего, а о еже с крыльями, он даже и не слышал. Текст под картинкой описывал некий механизм, словно рюкзак, надеваемый на плечи, из которого торчат те самые крылья.
Было уже поздно, еж устал читать и отправился в каюту помощника капитана, Феликса, где тот уже лежал на своей койке.
– Только не говори, что кэп отправил тебя спать в моей каюте, – разочарованно проговорил Феликс.
– Простите, – пожал плечами еж и подошел к пустой койке, которая была гораздо меньше койки волка.
– Куда!? – завыл волк.
– Сюда, – указал на свободную кровать еж.
– Нельзя! Это моя.
– Но вы же уже лежите на другой.
– Я по ночам меняю койки, не могу спать на одном и том же матрасе всю ночь.
Ежик тяжело вздохнул, Феликс хитро прищурился.
– Тогда, где же мне лечь? – спросил Эдвард.
Волк окинул взглядом каюту.
– Вон можешь занять кресло, – пожал плечами волк, и еж, не раздумывая, лег на кресло, свернувшись и поджавшись. Ему так хотелось спать, да и спорить с волком вовсе не было никакого желания. Еж устроился как можно удобнее и уснул, а в голове его еще проплывали картинки накопленных за день переживаний и мыслей. Тем временем галеон "Сизокрылый" несся по открытому морю, под чистым синим небом, усыпанным яркими звездами, указывающими путь странствующим в холодной молчаливой ночи. Следуя небесной карте, корабль шел к большой земле, которая была для них домом в перевалах между морскими странствиями. У некоторых моряков были здесь семьи. Монти, например, ожидала свора очаровательных волчат, все как один похожих на папку. А вот про капитана никому ничего не было известно. Многие думали, что он жил на корабле, но никто не знал наверняка, ведь сойдя на берег, все тут же забывали, что волновало и интересовало их в замкнутом пространстве, посреди водной пустыни, и, ухватившись за протянутый им хвост свободы, седлали ее на полном ходу. Свобода – красивая, проворная птица, никогда не сидит на месте. Стоит узреть эту певчую ангельским голоском, как она тут же ускользает из вида. После долгих странствий в море, запертыми тоннами воды со всех сторон, моряки мечтают о большой земле с ее каменистыми постройками, разнообразным ландшафтом, деревьями, знающими землю миллионы лет. Но стоит им ощутить твердь под ногами, смиренность домашних кроватей, неподвижно, без единого движения стоящих вцепившись в пол, как вновь наступает дикое желание накинуть сбрую на дикий необузданный ветер и нестись по нему, вдыхая соленый воздух свободы. С каждым днем мечты о суше становились все реальнее. Один лишь Эдвард, не имея никакой к ней привязанности, спокойно наслаждался дарованной судьбой возможностью. Освоившись уже на следующий день, он выполнял свои обязанности очень быстро и самое главное тщательно. Все остальное время он читал книги и, как было обещано, учился хорошим манерам у капитана. Учился он быстро, схватывал на лету, а уже через несколько дней, капитану было уже практически нечему учить своего ученика, и он добавил к манерам занятия фехтованием, математику, искусство выживания, правописание, чувствуя себя прирожденным учителем, а Эдварда блестящим учеником. За те десять дней, что они плыли до намеченной цели, еж здорово изменился. Менялся и сам капитан. Его хрип во время занятий, приобрел мягкие, почти нежные нотки, а стальная морда с леденящим кровь взглядом, сменились добродушной улыбкой, с по-отечески задранной вверх бровью. Его размеренный день, спланированный строго по минутам, предался в привычку и ученику. Расписанный, как на ладони день был насыщен и продуктивен, кому-то даже мог показаться скучным, но очень скоро в его будничную программу вмешалась суша.