Тем временем совсем стемнело, и на поляну начали стекаться гости. Тут были все: и мавки, и лесовицы, и полевики, и даже несколько болотников пожаловали (и как их только Мокша отпустил?). Дикие коловерши ухали в кустах, всюду раздавались смешки и визги, кто-то заиграл на свирели, а водяницы, едва заслышав звуки музыки, пустились в пляс. Костры полыхали так ярко, что на поляне было светло как днем и ночной холод совсем не чувствовался.
Марьянка-вытьянка в этот раз превзошла сама себя: не просто напекла пирогов — прикатила целую телегу с пышными лепешками, а домовой Сенька, пыхтя, нес огромную кастрюлю овсяного киселя.
— Уф, — Марьяна с наслаждением расправила плечи. — Думала, не успею, а гляди ж ты, управилась. Угощайтесь, ведьмы! Осень на дары щедра!
Она сунула им по лепешке и умчалась дальше.
Аленка хотела сразу же откусить кусочек, но Тайка ее остановила:
— Подожди, пока всем раздадут. Это особая пища. Вкушая ее, мы вроде как все становимся родней и воздаем хвалу за урожай, ясно?
— Угу, — Аленка приложила мягкую лепешку к носу и с наслаждением вдохнула хлебный аромат. — Мы потерпим. Да, Снежочек?
Терпение не было сильной стороной симаргла, но белоснежный крылатый пес послушался: сглотнул слюну и замер в ожидании у ног хозяйки.
***
Яромир тоже заявился на поляну — один, без собак, — и как раз успел к раздаче дармового киселя и угощений. Сперва он выглядел, как сказал бы Пушок, «чужим на этом празднике жизни», но, услыхав про кулачные состязания, воодушевился: глаза загорелись, плечи расправились, и он, сунув Тайке в руки недоеденную лепешку, помчался искать Гриню — леший как раз заканчивал распределять противников на первую сшибку.
— Тай, а они прямо серьезно драться будут? — поинтересовалась Аленка.
— Нет, что ты, — с улыбкой отозвалась Тайка. — Это спорт. Ну, как бокс или самбо, знаешь?
— А за кого ты будешь болеть? За Яромира? — Аленкины глаза загорелись.
— Да ни за кого. Просто посмотрю.
— Ну-у, так не интересно, — разочарованно протянула та, и Тайка не смогла сдержать смешка:
— Ишь ты, какая азартная! Вот сама тогда за Яромира и болей, а я за Гриню буду.
— Тогда полезли на дерево, чтобы лучше видеть, — Аленка вскарабкалась на старую черемуху ловко, словно мартышка, и Тайка охотно последовала ее примеру.
Было здорово вот так сидеть, прислонившись спиной к шершавой древесной коре, и болтать ногами. Не будь Аленки, Тайке, наверное, стало бы скучно, потому что все ее друзья оказались заняты своими делами. Одни собирались драться на кулачках, другие — отплясывать до упаду. Пушок давным-давно растворился во тьме вместе с дикими коловершами. Даже обычно суровый и нелюдимый Никифор травил байки кикиморам. Впрочем, в их ряды затесалась какая-то незнакомая рыжая веснушчатая домовиха — похоже, это из-за нее Никифор заливался соловьем.
А Катерина все сидела одна. Даже когда начались кулачные бои и в круг вышел Гриня, она не пошла смотреть. Сперва Тайка думала, что стоило бы, пожалуй, позвать ее к ним с Аленкой. В конце концов, лишь они трое были людьми на этом празднике, почему бы тогда им не держаться вместе? Но вскоре она отвлеклась на бои. Кстати, зря она смеялась: зрелище и впрямь оказалось захватывающим — особенно когда в круг вышли не неуклюжие овинники с полевиками, а Яромир против Грини. Тут уже даже свирели замолкли, а мавки с водяницами перестали танцевать. Повсюду слышались одобрительный гул и подбадривающие выкрики, а когда Гриня одним могучим ударом сбил Яромира с ног, грянули дружные аплодисменты (дивнозёрская нечисть, конечно, болела за своего лешего, а не за пришлого чужака).
Впрочем, дивий воин тоже оказался не промах: возможно, он проигрывал Грине в силе, зато в ловкости превосходил его изрядно и на ту же уловку дважды не попался: нырнул под руку и ударил так, что леший аж зубами клацнул. Гринька, улыбаясь, вытер разбитую губу тыльной стороной ладони. Тайка понимала его радость: наконец-то лешему достался стоящий противник! Мельком она бросила взгляд на Катерину: неужели ей и теперь все равно? Но на бревне было пусто.
«Наверное, подошла поближе», — подумала Тайка, но на душе отчего-то было на редкость неспокойно. Откуда только взялось это дурное предчувствие? Вряд ли Катерине что-то угрожало: вся местная нечисть прекрасно знала, что Гринину зазнобу трогать не след.
— Я на минуточку, — Тайка спрыгнула с ветки вниз — благо было невысоко.
Аленка кивнула, но даже не повернулась, всецело поглощенная зрелищем. Тайке, конечно, не хотелось пропускать финал поединка, но вдруг, пока они тут развлекаются, с Катериной случится что-нибудь плохое? Она же себе потом не простит…