Больные, у которых электрические раздражения вызывали приятные эмоции, естественно, охотно шли на сеансы исследований. Но поскольку это были люди, они не стремились, как крысы, к бесконечному повторению искусственных раздражений, не пытались сами себя стимулировать, напротив, стеснялись своих чувств. Отчего так? Оттого, что человек отлично понимал: переживания, подобные вызванным, ему несвойственны. Понимал потому, что сознательно анализировал их.
Сознательно, значит, с участием сознания; значит, в сложных механизмах искусственных эмоций у человека участвуют не только подкорковые, но и корковые образования.
Это как раз то, что можно доказать только на человеке.
Ни Сеченову, ни даже Павлову не снилась такая тонкость и точность материальных исследований в области человеческих ощущений. Да и нашим современникам еще четверть века назад…
Куда уж тут поместить душу — разве что она и есть биоэлектрические потенциалы. Но они-то исходят от материального вещества — мозга! Стало быть, то, что прежде именовалось таинственным и необъяснимым словом «душа», так же материально, как и любая часть организма, именующаяся любым, вполне понятным и привычным словом.
Но в силу того, что сам мозг — орган особенный, в «отношениях» с ним возникает нравственный аспект. Наталья Петровна Бехтерева в рассуждение этого аспекта пишет: «В этот период исследователь как бы держит в своих руках живой человеческий мозг… Огромная ответственность лежит в этот период на исследователе. Это ответственность, прежде всего, нравственная. Имея в своих руках инструмент тончайшего воздействия на многочисленные глубокие образования мозга, он не только должен умело пользоваться этим инструментом, но применять его только с одной целью — на благо больного. Нельзя оправдать осуществление даже безопасных воздействий, если они делаются исключительно для удовлетворения научных интересов».
На этом нравственный аспект не исчерпывается. История недавней «кейптаунской лихорадки» тому пример. Пересадки сердца, если можно так выразиться, были «явными», более того, широковещательными. Вирус лихорадки заразил хирургов почти всех стран мира, и об этом было известно не только деятелям медицины, но и простым людям. И, наконец, человек с неудачно пересаженным сердцем «всего лишь» погибал.
Манипуляции на мозге можно совершать в тихих кельях, никто о них не будет знать, как не знают сейчас о многих возможностях влиять на психические процессы даже широкие массы ученых не медицинского профиля, не говоря уже о широких кругах людей вообще. Нейрофизиологи не делают из своих достижений сенсации — тем меньше возможностей судить о их поступках.
«Держа в руках живой человеческий мозг», ученый получает возможность не просто убить его обладателя — навечно изуродовать, лишить всего человеческого, превратить в тупое вымуштрованное животное или в жестокого хищника.
Недавно «Литературная газета» приводила подобные примеры, имеющие место в США. Испытываются методы воздействия на поведение людей, чтобы изменить его в «заданном» направлении. В нескольких научных институтах страны разрабатывается техника воздействия на тех, чье поведение не устраивает власти. Разумеется, все это хранится в строгой тайне, но случайно достоянием прессы стала жалоба нескольких политических заключенных американцев на то, что их долгое время «лечили» по методу доктора Макконелла.
Доктор Макконелл — профессор психологии Мичиганского университета; метод его — редкий пример садистского человеконенавистничества, напоминающий «методы» фашистских медиков, экспериментировавших на людях. Для обезвреживания «революционных элементов» Макконелл предлагает комбинировать лишение чувствительности с медикаментами, гипнозом, чередованием поощрения и наказания, чтобы добиться полного контроля над поведением индивидуума. В частности, он рекомендует использование нейрохирургии для выжигания или дробления частиц в мозговых центрах…
Если существуют «ученые» типа Макконелла — а они существуют; если они превращают величайшие достижения науки о мозге в орудия лишения человека интеллекта, способности «саморегулировать» собственное поведение; если есть возможность проделывать все зверства в тайне — а она есть, — значение нравственного аспекта становится более чем очевидным.
В чьи руки попадет власть над мозгом — центр нравственной проблемы.
Велика ответственность ученых перед человечеством — ученых, приобретающих реальную власть над мозгом. Не меньшая, чем та, которая стояла перед физиками, открывшими тайны ядерных сил.
Золотой ключик может находиться только в чистых руках, отпирать замок — только в гуманных целях…
Изучение нейрофизиологических основ психической деятельности человека — важнейшая и сложнейшая проблема физиологии. Сколько ни раскрывают тайников, число их почти не уменьшается.
Общество ставит перед нейрофизиологами множество вопросов. Ученые должны попытаться ответить на них. Многие из этих вопросов и некоторые ответы привела в своем вступительном слове на Международном симпозиуме 1972 года Наталья Петровна Бехтерева:
«Современная социология обеспокоена тем, как мозг нашей планеты справится с обилием информации, с возросшими и растущими требованиями, адресованными мозгу… Есть ли действительно угроза того, что человек может не справиться с этой сложностью?.. Что будет с мозгом, если и дальше с огромным ускорением будет увеличиваться нагрузка на него? И почему до наших дней не произошло „катастрофы“ в плане возможностей мозга (а мы можем сказать, что катастрофы не произошло)? Есть ли в мозгу механизм самосохранения, самозащиты?.. Сдаст ли эмоциональная система и повлечет за собой „крах“ возможностей теснейшим образом с ней связанной системы, обеспечивающей интеллектуальную деятельность, или, наоборот, выйдя временно из строя предохранит интеллект? Надо ли „обезвреживать“ эмоциональную систему и тем самым открывать простор интеллекту или надо сохранять этот „предохранительный клапан“?
Чем больше количество новизны, чем больше раз за короткие отрезки времени „удивляется“ мозг, чем больше сведений поступает через уши, через глаза, через другие сенсорные входы, тем быстрее развивается мозг ребенка и тем полнее выявляется потенциал мозга планеты, тем больше возможностей появляется у человечества. Может быть, не будет большим преувеличением сказать, что научно-техническая революция сегодняшнего дня есть результат взаимодействия по принципу положительной обратной связи мозга человечества и внешней среды, изменяемой этим мозгом… Где-то, сами того не заметив, мы перешли ступень, за которой наступила общая активизация мозга человечества, после чего произошел „взрыв“ в форме научно-технической революции…
Но научно-техническая революция — это и огромное увеличение возможностей изучения самого мозга, решения задачи, что же такое наш мозг…»
Добавить к этому нечего. Разве что прощальные слова известного американского психолога Прибрама, обращенные к возглавляющей симпозиум Бехтеревой:
— Впервые за много лет я почувствовал, что стремление, высказанное еще Вашим дедом, реализуется: мы изучаем механизмы поведения человека. Куда мы движемся? К выяснению, наконец, — что именно делает человека человеком.
Человеку — человеческое, машине — машинное
Кибернетика — брак между физиологией и математикой. Удачный и счастливый брак… пока. Как и многие браки, он чреват опасностью — ребенок может оказаться патологическим. Или иначе: каждый супруг в отдельности совершенно нормален, соединенные браком, они вдруг выявляют анормальные свойства. И если ребенок рождается таким, как и все дети, «ненормальные» воспитатели могут превратить его в зверя.
Опасность таится в тех, кто «воспитывает» кибернетику…
В самом начале книжки, я предупреждала, что этот тезис не раз еще будет повторяться; и повторяю: кибернетика может осчастливить человечество, а может погубить его, как таковое. Все зависит от того, кто и в каких целях ее использует.
Компьютеры — ворюги. Вычислительные машины — астрологи. ЭВМ — свахи, предсказатели мод, «маклеры» по продаже недвижимости. Компьютеры, выбирающие актрису для определенной роли, что во всю историю киноискусства делал режиссер…