Однако при применении слов «союз народов» является уместным рассеять некоторые ложные представления, создавшиеся благодаря выработке в виде опыта правил и статутов такого союза безответственными лицами или обществами. Напечатаны и опубликованы были, например, предложения об учреждении Суда народов, в котором каждое суверенное государство было бы представлено одним только членом, например, Черногория и Великобритания, каждая одним. Обсуждались также другие проекты союза наций, по которым такие государства, как Абиссиния, Гаити или подобные были бы представлены одним или двумя делегатами, а Франция и Великобритания пятью или шестью.
О всех подобных проектах следует забыть, когда слова «Союз народов» упоминается ответственными ораторами «союзных наций», ибо авторами таких проектов были упущены из виду сами по себе напрашивающиеся соображения. Для малых государств, например, было бы очевидно невыгодно быть представленными слишком сильно на съезде союза. Было бы даже желательно, чтобы некоторые из малых государств вовсе не имели бы представителей с правом решающего голоса, по той причине, что какая-либо большая нация, все еще проникнутая агрессивным духом, постаралась бы, несомненно, с самого начала заставить соседние малые государства посылать лишь таких представителей, которые были бы избраны ею самой, т. е. большой нацией. В этом случае явным фактом в вопросе о немедленном всеобщем мире является то обстоятельство, что только пять или шесть великих держав обладают экономическими ресурсами, необходимыми при современных условиях ведения войны, — это Соединенные Штаты Америки, Англия, Франция, Германия, Япония и, быть может, Австро-Венгрия.
Эти пять или шесть наций, так сказать, разрешают или препятствуют войне. Они были бы в настоящий момент хранителями всеобщего мира, и было бы просто мелочным не согласиться с тем, что это дало бы им фактическое право на перевес при открытии конгресса союза народов. Можно здесь указать, что малое государство с совещательным голосом, лишенное [120] права решающего голоса, логически должно было бы быть освобождено от обязанности участвовать в проведении в жизнь решений конгресса.
Однако вопрос об уставе всемирного конгресса не может быть разрешен простым разделением государств на большие боеспособные и малые, слабые нации. Возьмем, например, Италию: хотя она по своей слабости в снабжении углем просто не в состоянии вести войну собственными средствами, она все-таки может быть чрезвычайно серьезным союзником. Подобное же положение у Испании. Какова бы ни была в настоящее время военная готовность латинской Америки, нет спора о том, что этот коллектив государств в условиях будущей международной конъюнктуры должен будет иметь значительный вес. Далее следует принять во внимание великие будущие возможности китайской республики с ее углем, сталью и великолепным рабочим населением, а также вероятное восстановление Восточной Европы и возрождение России, причем когда-нибудь, быть может, создастся непрочная, но, в случае объединения, важная славянская уния. В то время как изолированное малое государство в сфере влияния какой-либо великой державы, приблизительно государство в 5 000 000 жителей или менее, все-таки будет представлять затруднительную проблему во всемирном представительстве, ясно, что нечто вроде пропорционального представительства малых и слабых государств сделается возможным, как только они обнаружат склонность к союзу между собою в политических целях и к объединению по принципу одноплеменности, одного языка и по историческим причинам. Взгляды союзников склоняются не к тому, чтобы Перу или Украину, Норвегию или Финляндию ставить на конгрессе Союза наций на одну доску с Соединенными Штатами Америки или Англии, но к тому, чтобы подготовить путь к созданию пропорционального представительства от лица современной латинской Америки или славянской или скандинавской унии, которые согласно общей идее могли бы иметь голос на всемирном конгрессе. Нужно открыто признать, что существует держава, великие достижения которой на этой войне и особые потребности которой дают ей право на многочисленное представительство на конгрессе Союза наций, непомерно не соответствующее ее материальному благополучию и величине ее населения. Это — Франция. Остается открытым вопрос, не следовало ли бы; и Италии быть сравнительно сильно представленной на конгрессе, ввиду того, что она не пользуется, как, например, Испания, моральной поддержкой заокеанских одноплеменных наций. Что касается Великобритании, то следует подумать о том, не следует ли ввиду отсутствия в ней объединенного парламентского представительства от всех доминионов, предоставить Канаде, Южной Африке и Австралии на конгрессе делегатские места, как от отдельных наций. Азиатские и африканские владения Великобритании и Франции, Бельгии и Италии, а именно те, которые не имеют своих собственных правительств, должны некоторое время по возможности быть представлены делегатами, которые, во всяком случае, должны назначаться соответствующей [121] державой. Это, впрочем, все лишь предложения или признаки готовности, но это все-таки предложения, на основе которых союзным державам необходимо возможно скорее принять окончательные решения. Окончательная разработка союзниками проблемы конгресса Союза наций без излишнего промедления является частью политики союзников, как и самое ведение войны. Необходимо признать, что учреждение Союза наций исключает всякие аннексии и всякое военное нападение на какой-либо народ без предварительного полномочия конгресса Союза наций. Союз должен быть прямо или косвенно хранителем всех ненаселенных областей, должен поддерживать порядок и способствовать заселению таких бесхозяйственных стран, как Армения и Месопотамия в настоящее время. В этих последних вопросах каждый раз надлежит обсудить, желает ли союз вмешаться при посредстве какой-либо отдельной державы, которая действовала бы в качестве уполномоченного Союза, или каким-либо другим способом при помощи международных военных сил, которые как целое были бы под контролем Союза. Теоретически следовало бы дать предпочтение последнему способу, но получились бы чрезвычайно практические выгоды, если многие случаи ликвидировались бы в первой форме. Союзники в течение войны имели большой опыт в совместном контроле и в совместных действиях. Правда, уже с августа 1914 года началось приучение к интернационализму, но, несмотря на это, конец войны наступит раньше, чем будет возможно образование каких-либо международных военных сил. Кроме того, для применения в подобных случаях общесоюзных войск необходимо, чтобы общая политика союзников была ясной и открытой.