Мы можем с уверенностью заключить, что материалы, содержащиеся в «Барддас», несомненно, пришли из очень древних источников. У нас есть свидетельства того, что рукописные материалы и предания передавались потомству из века в век при гораздо менее цивилизованном историческом порядке, чем тот, что установился в Уэльсе с VI века, так что у нас нет никаких оснований с сомнением относиться к сборнику Барддас. Он представляет собой именно то, что можно ожидать от собрания рукописей, связанных с национальным культом и передающихся по наследству век за веком, то есть он являет собой странную смесь «периодизированных» идей. Он несет на себе отпечаток многих столетий, и проницательный исследователь обратит внимание на то, что здесь обнаруживаются следы не только частого переписывания, но и различных стилей, связанных с теми или иными эпохами.
Определенное сходство между философией, изложенной в «Барддас», и некоторыми системами Востока едва ли можно объяснить какими-то притянутыми теориями о древних восточных влияниях в Британии. Мы, конечно, имеем сведения о митраизме, о культе Сераписа и о проникновении других восточных культов в римскую Британию, и нет ничего невероятного в том, что друидизм мог до определенной степени окраситься этими идеями. Более того, друиды Марселя, несомненно, соприкасались с греческой мыслью, которую несли дальше, своим галльским и британским братьям. Но от этого еще далеко до утверждения, что подобные культы имели мощное или продолжительное воздействие на все здание друидической веры. Друиды никоим образом не были варварами, возможно, они были столь же сведущи в религиозных науках, что и жрецы митраизма или любого иного современного им культа. Исходя из этого, мне представляется абсолютно невероятной мысль, что они могли воспринять догматы чужой веры, предпочтя ее своей собственной. Конечно, здесь присутствуют и черты сходства, но что касается меня, то я ни в коем случае не подпишусь под мнением, что друидическая религия представляла собой нечто текучее, непостоянное в своей обрядовой стороне и расплывчатое в плане мифологии. Все свидетельства, несомненно, указывают на иное положение вещей. Действенность ритуалов заключалась именно в национальной традиционной манере их проведения. И для меня невозможно и помыслить, что друиды могли намеренно заимствовать митраические, серапические или какие-то иные экзотические ритуалы. «Заморские» влияния имели место за столетия до прихода римлян, и сходство между друидизмом и некоторыми другими религиозными системами, очевидно, объясняется наличием у них очень древнего общего источника.
Возможно, реконструировать основные аспекты древнего британского мистического культа можно по следующей схеме: Солнце считалось престолом божества — Ху, Езуса или Талиесина, — который, как считалось, восседал на троне в ступице золотого колеса. Его демиурги, Сели и Керридвен, были ответственны за тяжелую работу по созданию материального мира. Земля была котлом Керридвен, маткой божественной матери, в которую вливалась оплодотворяющая эссенция Сели. В других своих аспектах этот котел представлял собой священную ивовую лодку, луну, переносившую зародышевую материю к земле через океан. Символично также, что солнце представлялось белым быком, а земля — белой коровой. Весь этот спектр идей ясно показывает изучающему мифологию, что культ, вобравший их в себя, должен был проделать это на длительной исторической дистанции, включавшей в себя различные периоды, что все эти мифы были смонтированы талантливым и очень компетентным жречеством так, чтобы один соответствовал другому. Подобные феномены можно высмотреть почти во всех ранних традициях. Миф о быке, вероятнее всего, является северо-африканским или ориньякским, он носит вполне первобытный характер. Образ луны-лодки находит себе соответствие в египетской и англосаксонской мифологиях, но это не значит, что последние были источником наших мифологических мотивов, хотя, возможно, имели общее с друидизмом происхождение. Начало истории о котле неоднократно связывалось кельтскими учеными с норвежским влиянием, имевшим место в прибрежных районах Уэльса. Но существует не одно серьезное возражение против подобной теории, главное из которых заключается в том, что эта теория никак не объясняет существование подобного же мифа в Ирландии, появившегося там задолго до норвежского вторжения в Ирландию и Уэльс.