Мария Райхе имела более взвешенный взгляд на роль астрономии для жителей этой пустынной и засушливой местности. Когда в программе Би-би-си в 1963 году ее спросили, почему древние перуанцы прилагали такие невероятные усилия, чтобы создать на земле астрономические ориентировки, соответствующие восходу определенных звезд и движению солнца в дни солнцестояния, она уверенно ответила, что они исходили из чисто практических побуждений:
«Они руководствовались сельскохозяйственными соображениями. Люди, жившие в долине, должны были знать, когда реки, русла которых оставались сухими большую часть года, будут наполняться водой. Перед этим им нужно было прочистить ирригационные каналы и подготовить к посадке семена растений».
Она также провела аналогию между одной из наиболее известных фигур - гигантской обезьяной в долине Ингенио - и звездным календарем. Райхе считала, что древние перуанцы отождествляли обезьяну с созвездием, которое мы теперь называем Большим Ковшом или Большой Медведицей. Под фигурой обезьяны, соединенная с ней линией, идущей от хвоста фигуры, находилась длинная широкая линия, около 1000 года н.э. указывавшая на Бенеташ, звезду, образующую кончик хвоста Большой Медведицы.
Когда интерпретации Марии Райхе стали достоянием широкой общественности, они привлекли внимание известного специалиста по древней астрономии, доктора Джеральда Хоукинса из Бостонского университета, знаменитого своими работами в Стоунхендже (см. «Мегалитические астрономы» в разделе «Глядя в небо»). Хоукинс прилетел на плато Наска в декабре 1967 года; весь следующий год его команда проводила изыскания в пустыне над долиной Ингенио. Пять картографических групп осуществляли геодезическую съемку линий и собирали старинную керамику.
Хоукинс действовал по простому и проверенному методу. После точного визирования около 100 линий, расположенных в районе геодезической съемки, эти потенциальные ориентиры были введены в компьютер с целью определить, существует ли в этой группе согласование солнечных, лунных или звездных ориентировок. В случае положительного ответа компьютер должен был определить, к какой дате относятся эти ориентировки. К сожалению, расчеты не прибавили оптимизма исследователям: вскоре из Бостона пришло сообщение, что лишь малая часть линий имеет какое-либо астрономическое значение. Лучшие ориентировки были получены для «солнечных» и «лунных» линий: 39 из 186 возможных соответствий указывали на главные точки траектории Солнца и Луны. Хотя эта величина вдвое превосходила случайный результат, несколько линий были сориентированы на точки солнцестояния и, следовательно, считались дважды (прямая линия, указывающая на летнее солнцестояние в одном направлении, неизбежно укажет на зимнее солнцестояние в другом направлении). Сам Хоукинс был уверен, что линии на плато Наска не выдержали проверку: «Теория солнечного и лунного календаря была убита компьютером».
Это был тяжелый удар для астрономической теории Марии Райхе, но она ответила возражением, что для надлежащей оценки ее идеи необходимо было провести гораздо более широкое картографическое исследование. Однако ни она, ни ее сторонники не занимались этой работой, и все астрономические расчеты свелись лишь к интерпретации отдельных линий и монументов. Даже предполагаемая связь между фигурой обезьяны и созвездием Большой Медведицы была подвергнута критике, так как фрагменты керамики, собранные членами команды Хоукинса в этом районе, принадлежали к периоду на 1000 лет раньше того, когда могла возникнуть ориентировка на звезду Бенеташ.
Другая теория Райхе - о том, что для создания линий понадобились точные геометрические и математические расчеты, - столкнулась со сходными трудностями. Она предположила, что мельчайшие детали фигур животных «должны были иметь скрытую цель: основные элементы, использованные в этих тщательно выполненных геометрических конструкциях, могли, к примеру, обозначать цифры». Со временем Мария Райхе предложила несколько стандартных единиц измерения, которые, по ее мнению, использовались при сооружении фигур. Различие систем измерения затруднило для других исследователей работу по проверке ее идеи, но интенсивное изучение геометрии ряда фигур не подтвердило ее выводы об использовании точных стандартов измерения.