Египтяне обладали глубокими познаниями в области психологии и парапсихологии. Если бы мы могли осмыслить их, если бы мы смогли без предрассудков отнестись к их папирусам, мы бы поняли, что им удалось достичь в этой области невероятных высот – в такой мере, что жрецами и их учениками совершались многие врачевания, многие «чудеса», назовем их так, а знание того, что мы сейчас называем парапсихологией, было чем-то абсолютно нормальным. Правда, сегодня изучение их наследия, их трудов привело к появлению фантастических концепций: к примеру, есть гипотеза, что большие камни при строительстве пирамид и храмов они передвигали лишь при помощи силы разума. До нас не дошло никаких доказательств того, что они делали это именно так. Скорее всего, они использовали разного рода механизмы, и хотя следов этих механизмов не осталось (это будет темой другой лекции), тем не менее, это говорит о силе разума, о силе души.
Если мы обратимся к Греции, то обнаружим корни самого слова «психология» в мифе об Эроте и Психее. В этом мифе фигурируют два божества: Эрот – крылатое существо, посещающее Психею, и Психея – юная женщина, которая может жить с этим крылатым Эротом – Эротом Птеросом, символом души, – лишь тогда, когда он для нее невидим. Сюжет этого мифа очень краток. В нем говорится о том, что Психея влюбилась в невидимого бога, и этот невидимый бог посещал ее по ночам, в темноте. Это был Эрот Птерос, который запретил ей пытаться его увидеть, узнать, кто он на самом деле. Но Психея, любопытная, как все женское, то есть та часть, которая присутствует внутри каждого из нас, хотя любила его и очень боялась потерять, однажды захотела узнать, как выглядит тот бог, который приходит к ней по ночам. И когда он заснул, она зажгла лампу и поднесла к нему. Сраженная его красотой, потрясенная крыльями у него за спиной, она уронила лампу и обожгла его. Он проснулся, вновь вознесся на Небо и больше не вернулся никогда.
Это аллегория человеческой души, которая в своих метафизических исканиях пытается, и порой довольно грубо, проникнуть в высшие тайны, и расплата за такие попытки состоит как раз в том, что эта Тайна остается для нас недоступной.
Греки представляли душу в виде бабочки, поскольку, как и все народы древности, верили в реинкарнацию, и бабочка была прекрасным ее символом. Вы ведь знаете, что бабочка в коконе – это крошечный червячок, обмотанный нитью, который впоследствии расправляет крылья и летит, откладывает яйца и потом умирает и т. д., то есть совершает цикл. Символ бабочки порой также связывался с лампой: бабочка, подлетев слишком близко к зажженной лампе, опаляет свои крылья и падает.
Все народы древности без исключения, в том числе ранние христиане, придерживались теории реинкарнации. В понимании древних народов единственной жизни, единственного человеческого воплощения, в облике мужчины или женщины, недостаточно для удовлетворения потребностей души и даже для удовлетворения психологического любопытства. И это психологическое любопытство, эти потребности души будут создавать семена, причины новых возвращений в мир до тех пор, пока полностью не будет утолена жажда опыта, жажда любознательности, жажда развития. И лишь тогда может прийти освобождение от мира, то есть то, что на Востоке называют Нирваной, а греки именуют Эпоптейей, – способность уйти от материального мира.
Больших высот в вопросах изучения души, особенно в ее общественном и характерологическом аспектах, достигли римляне. Гражданин Рима, человек, по преимуществу склонный к организованности, массовости, объединению, политике, пытался рассматривать это явление как феномен скорее коллективного, нежели чисто индивидуального порядка, что несколько более отвечает современным подходам. Это можно обнаружить и у Плутарха в его «Сравнительных жизнеописаниях», и у многих авторов школы стоиков: описываемые явления, касающиеся вопросов души, рассматриваются как с позиций общих для всех людей, так и в плане индивидуальном.