—Вы о чем?
—Я вспомнил дом и свою сестру, которая вот так же, как и вы, бывало, поливала грядку и обливала меня водой.
—И подумали, что и я могу вас облить?
—Нет, что вы.
—Ну а если бы и в самом деле облила, рассердились бы?
—Нет,— ответил я и, немного подумав, добавил,— только обрадовался бы.
—Тогда получайте,— Маринка так неожиданно и быстро плеснула остаток воды на мою робу (так мы называем свою рабочую форму одежды), что я не успел увернуться. Уже на пороге дома она добавила:— Что ж вы стоите? Заходите в дом.
В комнате с двумя окнами со стороны улицы и одним— со стороны двора было свежо и чисто, словно кого-то ждали. Я уже готов был перешагнуть порог, но вовремя спохватился и начал расшнуровывать свои ботинки.
—Зачем вы это делаете? — спросила Анна Алексеевна.
—В комнате такая чистота, а я тут со своими башмаками.
Теперь я входил в комнату смелее. На свету Анна Алексеевна увидела мою мокрую робу и шутливо заметила:
—О! Мы уже успели понравиться некоторым балаклавским девушкам.
—Очень вкусная у вас вода,— начал я оправдываться.— Хотел напиться из ведра, да не рассчитал.
—Поверим ему, Марина?
—От этого изнанка не станет лицом.
Было совершенно очевидно, что женщины шутили, но я почему-то чувствовал себя не в своей тарелке. Появилось такое ощущение, будто я кого-то обманул. Удивительная вещь этот обман. В нашем представлении он часто совпадает с понятием лжи. Лживых людей мы осуждаем и даже презираем. Выходит, и меня можно осуждать? Но я вижу по глазам Анны Алексеевны, что она не только не порицает мой поступок, по как-то по-матерински, тепло смотрит на меня, словно хочет сказать: «Все правильно. Только так и нужно поступать». Неужели же обман может быть правдой?
—Запутала ты нашего гостя своей изнанкой,— сказала Анна Алексеевна.
—Изнанка— не сеть, выпутается,— ответила, улыбаясь, Маринка.
Чувство неловкости постепенно спало.
—А что вы считаете обманом?— спросила Анна Алексеевна.
—Все, что делается в корыстных целях,— ответил я, будучи теперь твердо убежденным в своей правоте.
—Это только половина того, что можно сказать об обмане.
—Как половина?
—Всего лишь половина, а то и того меньше. Признаться, сказанное поставило меня в тупик. Какое же еще может быть толкование этого понятия?
—Вот взять, к примеру, твою мокрую одежду. Твое объяснение — обман?
—Формально— да, по существу— нет.
—Почему?
—Я сделал это не ради себя.
—Возьмем другой пример. Провинился твой товарищ по службе. Чтобы защитить его, ты взял вину на себя. Это как?
Трудно спорить с Анной Алексеевной. На ее стороне знание жизни, большой жизненный опыт, у меня же— только стремление выбрать правильную дорогу.
Помнится, как в школе, бывало, списывались диктовки у товарищей. Мы, списывавшие, хотя и чувствовали за собою вину, забывали о ней сразу же, как только кончался урок. Те же, у кого списывали, ходили в героях и день, и два, пока преподаватель не объявит выставленные оценки. Никому из них и в голову не приходило, что они, как и мы, обманывали друг друга. Разница была только в некоторых оттенках этого обмана.
—Так что дело не в том, кого ты выгораживаешь,— продолжала Анна Алексеевна.— Важно другое, что выгораживается: скверное или безобидное, или даже хорошее, но которое могут истолковать иначе, чем есть на самом деле. Выходит, подкладка на обмане может быть разной. В одних случаях она черная, в других— белая. Чаще же в ней преобладает тот или иной оттенок.
Интересное объяснение.
—А вот в отношении Маринки ты поступил хорошо. То, что она не приняла твоей защиты, так это ее личное дело. Да и что скрывать ей от своей матери. Ведь мы с ней очень большие друзья.
Только теперь я понял, что выражение «обман может быть правдой»— такой же парадокс, как и «яд— целебное средство». Обман не всегда несет с собою дурное. Более того, в ряде случаев он просто необходим. Так, я слышал, поступают врачи по отношению к больным в безнадежном состоянии.