Поужинав и наплескавшись в озере, я отправилась спать. После знакомства с духами, казалось, будто тело напихали ватой: непослушное, одновременно легкое и неподъемное.
Проснулась я из-за связанных рук: правая совсем онемела. Кляп во рту мешал говорить, а темнота на глазах — кажется, повязка, — не позволяла ничего увидеть.
— Привет, Асфи.
Кейел сидел рядом и точил кинжал.
— Сегодня тебе предстоит сделать выбор.
Кто-то рядом замычал, всхлипнул, расплакался, и я вдруг поняла, что родители рядом. Плачет мама, а папа грозно сопит. Егорка, тоже связанный, ерзает у меня в изголовье, пытается отползти.
— Я пошутил: выбора не будет. Сказал же, что не люблю тебя, поэтому никуда не отпущу. Но я помню, насколько для тебя важна семья. Поступим следующим образом: я не трону их, но ты должна попросить меня об этом. «Кейел, пожалуйста, не трогай мою семью» — скажи это, и с их голов даже волосок не упадет. Обещаю. Считать до десяти не буду. Есть занятие поинтереснее: Женя — не твоя семья. Пока я буду его убивать, избавься от веревок и кляпа.
Я подскочила, растирая лицо, стараясь нащупать кляп и повязку на глазах. Угольки тлели в кострище, лунный свет тускло проникал в пещеру. Размеренно капала вода, подтачивая камень. Сердце колотилось, пот стекал по лбу, остывал на спине. Я потерла онемевшую руку, которую придавила ночью.
Все нормально. Просто кошмар, никак не связанный с реальностью. Да и с алтарем Возмездия сны были всего лишь совпадением.
Ребята крепко спали, и я тоже постаралась уснуть, но только ворочалась на твердом спальном месте. Несмотря на кошмар, мне хотелось обнять Кейела. Убедиться, что с ним все хорошо.
Рассвет ждала под полной луной, облокотившись на валун и глядя вдаль. Низина, где я вчера побаловала добрым делом Айссию, заросла кустарниками, но какими именно, ночью разобраться не получалось. Сверчок, забившись где-то в скалах, не прекращал песню ни на секунду. Звездное небо напоминало о Земле, но, как я не высматривала, ни одного схожего с нашим созвездия не отыскала. Стая летучих мышей пронеслась над головой, и я невольно поежилась, натянула плед на плечи повыше. Сколько еще до рассвета? Не усну…
Шумно выдохнула, разглядывая долину. Туман на время рассеивался, а сейчас снова сползался, но высокий силуэт, направляющийся к нам, я все же заметила. И Тоджа узнала безошибочно.
Один?.. Где Кейел? Где он, черт возьми?!
Долго присматривалась, но не видела движения за головой ящера. Плед беззвучно упал на камни. Я сбежала по уступу, бросилась навстречу Тоджу. Вскоре остановилась на пригорке, прижимая руки к груди и кусая губу. Кейел прислонялся к шее Тоджа и что-то нашептывал ему. Лениво, будто тяжело, спрыгнул с ящера и направился ко мне.
— Аня, — прошептал, обнимая так крепко, будто мы расставались на долгие годы, — думал умру, если не увижу тебя.
Приподнял над землей, дыханием пощекотал ключицу. Я обхватила его за шею, коснулась носом спутанных волос, жадно вдохнула непривычный аромат. Немного терпкий, сладкий, но сладость эта с неприятным душком. На лице после объятий остался влажный след. Кейел поставил меня обратно на землю, и я провела по щеке пальцами.
— Что это? — улыбаясь, отстранилась от него. Не дожидаясь ответа, пошарила ладонью по куртке: что-то присохло, шелушится, а надавить чуть сильнее — и пальцы смочены. Мизинец зацепился за дырку. Я отклонила голову в сторону, позволяя луне осветить грудь Кейела. Вдохнуть забыла. Липкий страх коснулся спины, пошевелил волоски на затылке.
— Упал, вымазался, — Кейел чмокнул меня в скулу. Взял мою руку, стиснул ее, убирая от куртки. Не обращая внимания на замешательство, повел за собой. — Тут озеро есть. Нашли его?
Выглядит так, будто его кто-то грыз, раздирал и рвал на нем куртку. Это уже даже не куртка — тряпка на выброс. И лицо, шея… Как я сразу не заметила кровь? Под глазами чернота, переносица разбита.
— Нашли, — глухо ответила, отворачиваясь.
Тодж следовал за нами. Он вел себя непривычно тихо, как-то пришибленно: голову к земле клонил низко, ступал осторожно, ни разу не проворковал.
— Я проголодался. С ужина что-нибудь осталось?
— Каша.
— Несерьезно.
Лунный свет выхватил кривую улыбку на разбитом лице. Блеск в глазах отталкивал холодным равнодушием, но горячая рука крепко сжимала мою руку. Так держат тогда, когда больше не за что держаться.
— На мясном бульоне, — добавила я.
— Принесешь к озеру?