Хватанула ртом воздуха и прохрипела:
— Есть кто-нибудь?
Сбоку зашуршало. Морщась от боли, повернула голову.
— Асфирель, все хорошо, я тут.
— Ив? Ив, где Кейел? Где он?
Уснуть больше не смогла — распухший орган давил на остальные. Лежать получалось только на правом боку, так боль была меньше. Ходила осторожно, медленно. Поесть не удалось, но чуть теплый мясной бульон попила с удовольствием, правда, сразу же меня им и стошнило.
Я села под кустом малины на землю, прикладывая руку к животу. Поморщилась, с надеждой осматриваясь. Приглядывалась к зарослям вокруг. Ивеллин толком ничего не сказала, но из услышанного становилось ясно: в Древний лес мы неслись без остановок вслед за ланью Мивенталь. Нам повезло никого не встретить в двух священных кольцах. А Кейел забрал Роми и Елрех, и они куда-то ушли. Напоследок Кейел только сказал, чтобы мы ждали несколько рассветов, а затем спасались сами.
Я все понимала. Понимала, что прислушиваться к хрусту веток бесполезно, но ведь… светало.
Ив показалась из пещеры, тихо приблизилась и спросила:
— Как ты?
Я подняла голову, столкнулась с ее взглядом. Что затаилось в синих глазах? Стыд, страх, отвращение? Память услужливо подкинула недавний образ Ив: слабость, рыдания и бесполезность.
— Кто твои родители, Ив?
— Что? — растерялась она.
— Ничего, — опустила голову и убрала прилипшие к лицу волосы.
Ивеллин неоднократно жаловалась, что была бесполезной для гильдии, а ее рвение похоже на фанатизм. Эльфийские замашки, или за этим стоит нечто большее?
Она смотрела на меня, хмурясь и сжимая кулаки, а потом молча отступила. Обиделась?
— Ив, постой. Я лезу не в свое дело, извини.
Длинные уши дернулись; взгляд колол ненавистью.
— Моих родителей уважают. Они многого добились. — Она отступила еще на шаг, а затем отвернулась и направилась к пещере.
Гордый разворот плеч, уверенная походка, из косы даже сейчас ни единого волоска не торчало. Я ни разу не видела, чтобы она заигрывала хоть с кем-нибудь. Ромиар? Нет, там была просто забота о… друге? У нее нет друзей. Прямо как Вольная. И нянчилась она с Роми, потому что он был ей нужен для исследования.
— Надо было бросить тебя там! — громко произнесла я. Скривилась от боли, но не остепенилась: — Отдать Вязу и его дружкам! Наверное, тебе понравилось! Пусть бы они…
— Хватит! — Ив круто развернулась.
Она глубоко дышала и тряслась, обнимая себя, а затем требовательно спросила:
— Зачем?! — Бросилась в мою сторону, но споткнулась. Устояла на ногах, отпихнула ветку и выкрикнула: — Что ты хочешь знать обо мне?!
Ее злость не испугала и, на удивление, рассмешила. Загнанная в угол эльфийка похожа на маленькую взъерошенную птичку.
Я с трудом поднялась, доковыляла к ней и, остановившись напротив, произнесла:
— Мне ничего от тебя не нужно, Ив. Не смей жалеть себя, ясно? И стыдиться не смей. Я бы тоже растерялась. Любая из нас. — Отвернулась, сглотнула комок и тише добавила: — Все мы герои, пока опасность не коснется непосредственно нас.
Она молчала, глядя в землю, а мне больше нечего было сказать. Я верила Ромиару: Ив когда-нибудь спасет Фадрагос, поэтому-то и не должна быть размазней. Хватит и меня.
Противно.
Лес вокруг медленно обретал краски. Я смотрела в сторону малинника и не могла отвести жадного взгляда. В груди все еще жгло, а интуиция толкала вперед.
— Река Истины там?
— Да, — просипела Ив. Прочистила горло легким кашлем и сказала: — Мивенталь привели нас к Древним вчера в полдень. Ворон отпаивал тебя, а медведь показал пещеру. Тут, — поежилась, — неуютно.
Напротив, очень даже хорошо. Воздух приятный, а место спокойное, какое-то дружелюбное. Я молча направилась к малиннику, миновала его, позабыв о боли. Цепляясь за ветки и траву, спустилась по крутому склону. Остановилась на берегу реки, мерцающей сиреневым цветом. Над ней поднимался пар. Я втянула воздух носом; голова немного закружилась.
Понадобилось лишь несколько секунд, чтобы я разделась и, распугивая ранних животных, вошла в теплую воду. Облегчение — первое, что испытала, а затем усталость. Она медленно исчезала, растворялась.
Над головой пели птицы. Лисица юркнула в стороне, но вскоре высунула любопытный нос из зарослей папоротника. Мелкие зверьки, привыкая к необычной компании, осторожно сбегались обратно к берегу. Я наслаждалась.
Вода с виду казалось кисельной, но на ощупь — чистый шелк. Она не журчала, а шелестела, плескалась глухо, неохотно. Ласкала обнаженное тело, снимала боль, насыщала жизнью и бодрила. Я медленно опустилась в теплую воду с головой; она забила нос, заволокла глаза, а когда воздух в легких закончился, сама подтолкнула на поверхность. Словно живая, все понимающая.