Предполагаю, это означает, что он потерял счет времени, но не мог же он провести в пентхаусе целых пять дней, только выпивая. Он бы уже определенно умер?
А потом снова наступает тишина, и я опять усаживаюсь напротив него на стул, ничего не делаю и подыскиваю в голове правильные слова. Ненавижу это. Обычно я не думаю дважды о том, чтобы наброситься на него и обхватить руками, позволяя ему полностью меня подавить, но в данный момент он такой до безумия хрупкий, учитывая его высокую, хотя и немного худощавую фигуру. Мой сильный негодник превратился в дрожащую развалину. Это меня убивает. И вдобавок ко всему, я даже не знаю, захочет ли он этого. Я тоже не уверена, что хочу. Этот мужчина — не тот в кого я влюбилась. Неужели это и есть настоящий Джесси?
Он сидит и задумчиво вертит в руках стакан, знакомый вид вращающихся шестеренок успокаивает, я узнаю в нем частичку его прежнего, но не могу выносить молчания.
— Джесси, я могу чем-нибудь помочь? — спрашиваю в отчаянии, безмолвно умоляя дать мне что-нибудь — хоть какой-то намек.
Он вздыхает.
— Ава, есть много чего, что ты можешь сделать. Но ни о чем из этого я не могу тебя просить. — Он не смотрит на меня.
Мне хочется на него накричать, рассказать, что он со мной сделал. Сидя здесь и глядя на него, — такого взъерошенного, водящего пальцем по ободку стакана, — разумная сторона моего мозга, которая инстинктивно вопит о побеге, только усиливает свои позиции.
— Хочешь принять душ? — спрашиваю. Я больше не могу сидеть в тишине. Я сейчас начну рвать на себе волосы.
Он наклоняется вперед и морщится.
— Конечно, — бормочет он.
Наблюдаю, как он с трудом поднимается на ноги, и чувствую себя хладнокровной стервой из-за того, что не помогаю ему, но не знаю, хочет ли он этого, и не уверена, смогу ли. Атмосфера между нами такая неловкая.
Когда он встает, покрывала падают к его ногам, и он смотрит вниз на свое обнаженное тело.
— Черт, — ругается он, протягивая руку за одним из покрывал. Он закручивает его вокруг талии и поворачивается ко мне. — Извини, — говорит он, пожимая плечами.
Извини?
Будто я не видела его таким раньше — много раз, вообще-то. По его словам, на моем теле нет такого места, где бы он не побывал: в нем, на нем или над ним.
Опустив плечи, вздыхаю и поднимаюсь вслед за ним по лестнице в главную спальню. Это занимает некоторое время, и всю дорогу нас окружает неловкое молчание, но, в конце концов, мы добираемся до цели. Не знаю, сколько еще смогу здесь оставаться. Эта обстановка — за миллион миль от той, к какой я привыкла с этим мужчиной.
— Может, лучше примешь ванну? — спрашиваю, направляясь в ванную комнату. После подъема по лестнице он выглядит измученным, так что стоять в душе будет не очень весело. Хорошенько отмокнуть в ванне, вероятно, поможет мышцам.
— Полагаю, да. — Он снова пожимает плечами.
Ладно, я приготовлю ему ванну, а потом уйду. Я не справлюсь. Это тот мужчина, которого я начинала думать, что знаю, которого отчаянно надеялась узнать, но я уничтожена, обнаружив, что он совсем не такой — ни капельки. Я позвоню Джону и узнаю, что предложит он. Такое не для меня. Он заторможен, замкнут, и чем дольше это продолжается, все обидные вещи, которые он мне кричал во время нашей ссоры, звучат все громче и яснее. Зачем я только вошла в этот лифт?
Открываю гигантский смеситель и провожу под ним рукой, дожидаясь нужной температуры, изо всех сил стараюсь не думать о разговорах в ванной и о том, что Джесси теперь любитель в ней понежиться — но только когда я с ним. Затыкаю пробкой сливное отверстие и увеличиваю напор, зная, что на заполнение гигантской штуковины уйдет целая вечность.
Повернувшись, натыкаюсь взглядом на туалетный столик. Именно там мы впервые занимались сексом. В этой ванной комнате мы вместе принимали душ, вместе купались и много раз занимались горячим сексом. Здесь же я видела его в последний раз.
Стоп!
Отбрасываю эти мысли и занимаюсь поиском какой-нибудь расслабляющей соли для ванны и просто слоняюсь вокруг, в то время как Джесси молча стоит, прислонившись к стене. Как я и предполагала, наполнение ванны занимает целую вечность, и я начинаю жалеть, что не затолкала его в душ.
Наконец-то она наполняется достаточно.
— Все, — коротко констатирую я, выходя из ванной.
Меня никогда не тяготило его присутствие. Я убегала, как ужаленная, и избегала его прикосновений из страха потерять разум, но никогда по-настоящему не хотела уходить. Теперь хочу.
— Ты ведешь себя как чужая, — мягко говорит он, как только я подхожу к двери, останавливая меня на полпути. Это так болезненно.