Он мгновенно останавливается.
— В чем дело?
— Отнеси меня в гардеробную.
— Зачем?
— Затем, что нам нужен презерватив.
— Что? — Он в шоке.
— Нам нужен презерватив, — повторяю, хотя чертовски хорошо знаю, что он меня правильно расслышал.
— У меня их нет, — выплевывает он.
О, он так виновато выглядит.
— Есть. В гардеробной.
Мне следовало бы сорваться и наброситься на него; его напряженное тело говорит о том, что он полностью этого ожидает. Он знает, что я знаю.
— Ава, я не пользуюсь с тобой презервативами.
— Тогда никакого секса. — Я пожимаю плечами. Он роет себе яму.
— Прошу прощения? — Он отстраняется и бросает на меня полный отвращения взгляд.
Я изо всех сил стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя должна была бы быть в ярости от того, что он может спрятать мои таблетки, но не могу. Он — гребаная загадка, и не думаю, что когда-нибудь разгадаю его.
— Ты слышал, — говорю небрежно.
Его полный отвращения взгляд превращается в грозную гримасу.
— Ради всего святого.
Не переставая ворчать, Джесси направляется в гардеробную, крепко сжимая меня в объятиях, высвобождает одну руку и сразу же находит презервативы, которых, как он утверждал, у него не было. Он, правда, хочет, чтобы я забеременела. Я буду упорно бороться с ним в этом вопросе, хотя, возможно, уже слишком поздно. Что я буду делать? Даже думать об этом не могу. Все, что остается, — это молча надеяться.
— Знаешь, моя метка тоже исчезает, — говорю я, глядя на его грудь, когда мы покидаем спальню.
Его хмурый взгляд исчезает, и он ухмыляется.
— Да?
— Ее нужно обновить. — Я поднимаю брови и с похотливым восторгом наблюдаю, как его глаза темнеют еще сильнее.
— Моя девочка — собственница. Не сдерживай себя, детка.
Я ухмыляюсь и впиваюсь зубами в его грудную мышцу, с его губ срывается тихий стон, пока меня тащат вниз в кабинет.
— Хочу взять тебя здесь, чтобы всякий раз, когда мне придется работать за этим столом, я видел тебя на нем обнаженной.
Джесси опускает меня на большой деревянный стол и бросает коробку с презервативами, прежде чем опуститься в кожаное кресло. Здесь тоже все прибрано. Кэти, должно быть, гадает, что происходит.
Он полностью обнажен и тверд, как сталь, мои глаза наполняются восторгом, когда я провожу взглядом по всей его длине. Его пальцы цепляются за верх моих трусиков, и я опираюсь на край стола, чтобы приподнять попу и помочь ему стянуть их с моих ног. Он открывает верхний ящик стола и бросает их туда, затем снова его закрывает и смотрит мне в глаза.
— Ты только что кончила в них. — Он кладет ладони мне на бедра. — Хочу чувствовать твой запах. Раздвинь ноги.
О боже милостивый!
Раздвигаю бедра так широко, как только могу, полностью открывая себя ему. Нет ничего такого, чего бы он не видел раньше, миллион раз, но вот так я чувствую себя совершенно обнаженной. Кресло подкатывается вперед и Джесси заводит руки мне за спину, осторожно расстегивая лифчик и стягивая его с моих рук. Мое дыхание учащается, я снова готова, но по его настроению могу сказать, что все произойдет на его условиях. Власть у него, и сидя в этом кресле, совершенно голый, с напряженным прессом и гигантской эрекцией, покоящейся на нижней части живота, выглядит он тоже очень властно.
— Откинься на руки. — Он опускает мой бюстгальтер в ящик вместе к трусикам и откидывается на спинку кресла.
Я откидываюсь назад, выпячивая грудь вперед. Я нервничаю, и не знаю, почему. Он брал меня во всех смыслах, формах и проявлениях, в каждом знакомом мне темпераменте Джесси, но сегодня мне немного не по себе. Медленно и неторопливо он пробегает глазами вниз по моему телу, пока не останавливается на моей вагине. Его глаза остаются там, и он еще глубже погружается в кресло, откидывающийся механизм прогибается под его весом. Он устраивается поудобнее.
Я? Не так уж и много.
Я сижу такая же голая, как и он, и мое сердце выпрыгивает из груди, когда я смотрю, как он пялится на мою щелку. Он в полном восторге.
— Почему ты нервничаешь? — спрашивает он, не отрывая глаз от моего входа. Глубокий, раскатистый голос никак не успокаивает.
— Я не нервничаю, — ответ звучит слабо. Я нервничаю. Чувствую себя распятой, как для изучения, что смешно. Нет ни одной части меня, которая не была бы с ним, в нем или над ним. Он полностью владеет мной.
Джесси поднимает на меня глаза, и жесткость в его голосе сразу же смягчается.
— Я люблю тебя.
От этих трех слов все мое существо расслабляется.