— А твой магазин закрыт в субботу? — спросил цадик.
Лавочник развел руками:
— Поляки заставляют держать мою лавку на замке в воскресенье. А
если прибавится еще и суббота, то когда же торговать?
Ребе понял, что уши у его гостя заткнуты материалом, который крепче
гипса и воска вместе взятых. Он подумал и сказал, нахмурив брови:
— Какой мне резон раздавать благословения даром? Бери меня
компаньоном на пятнадцать процентов доходов. Тогда мы поладим!
Гость засопел, стал хрустеть костяшками пальцев. Но потом махнул
рукою.
— Ваша взяла!
— Я хочу получать свой доход только от торговли в субботу, — объявил
цадик. — Только одно условие: в этот день держи наш магазин на замке. А
прочая прибыль — твоя!..
Эзра Ховкин, «Сказки для взрослых», с. 26
— Я могу вам рассказать вот о чем. В нашем концлагере был один
религиозный еврей, который каким-то непостижимым образом ухитрился
сохранить молитвенник. И знаете, что этот религиозный еврей делал с ним, с
этим молитвенником?
Если кто-нибудь хотел помолиться по его книжке, то он должен был
отдать владельцу молитвенника свою пайку хлеба. А посмотрели бы вы на
тех людей — на доходяг, чей последний хлеб он брал себе! Так вот, понаблюдав это, я уже просто не хочу даже и знать-то религиозных евреев!
— Сын мой, — ответил раввин Сильвер мягко,
— вместо того, чтобы думать об одном человеке, который требовал хлеб
за каждую молитву, почему бы вам не подумать о тех сотнях заключенных-
евреев, которые готовы были отдать даже последнее — свой хлеб, лишь бы
только помолиться по тому молитвеннику?!
Эстер Юнграйс, «Жизнь как призвание», с. 258
Рассказ этот — о группе евреев, привезенных в Освенцим для
уничтожения в газовых камерах. Когда они уже стояли голые перед этими
камерами смерти, один из них вспомнил: «Евреи! Сегодня — Симхат Тора, и
нам положено веселиться!» Окружающие спросили его: «Веселиться? Как
можно веселиться? У нас нет свитка Торы, с которым мы могли бы
танцевать, нет вина, чтобы сказать лехаим, и одежды нет у нас; у нас нет
ничего, даже образ Б-жий у нас отняли! Как же мы можем радоваться?» Но
тут же нашли ответ: «Одно у нас есть: наш Властелин мира; Его не смогут
отнять у нас! Давайте веселиться и танцевать с Властелином мира!»
Рав Шломо Лоренц, «В кругу великих», с. 373
Я лежал в больнице « Асута» в Тель-Авиве, и перед Йом Кипуром 5712
(1951) г. моя жена спросила нашего учителя, можно ли мне поститься?
Основательно и всесторонне проверив это дело, он постановил, что я должен
есть.
Накануне Йом Кипура, в полдень, случилось неожиданное. Я не мог
поверить своим глазам: наш учитель Хазон Иш появился в моей палате…
Он сказал мне следующее: «У меня нет сомнения, что ты подчинишься
моему указанию и будешь есть в Йом Кипур. Но я опасался, что ты будешь
расстроен тем, что должен есть в Йом Кипур, и поэтому я пришел сказать
тебе, что точно так же, как существует заповедь поститься в Йом Кипур, существует заповедь есть для того, кто должен есть. Я хочу, — сказал наш
учитель, — чтобы ты ел с радостным сердцем, «иди и ешь с радостью хлеб
свой» ( Коэлет, 9:7)».
Он благословил меня, пожелал гмар хатима това (традиционное
пожелание, которое говорят друг другу на Йом Кипур: «Чтобы был скреплен
на Небесах печатью благоприятный приговор для тебя на будущий год») и
ушел.
Рав Шломо Лоренц, «В кругу великих», с. 175
В иерусалимской больнице « Шеарей Цедек» работает акушерка по
имени Бамби. Однажды она рассказала историю о женщине, которой после
четырех родов врач отсоветовал рожать еще — материальное положение
семьи было тяжелым. После пятых родов он сказал, что в следующий раз ее
просто выгонит. Споры и угрозы возобновлялись еще семь раз. Прошло
время. Как-то к врачу в кабинет кто-то постучал, и в дверь вошла та же
самая, но уже немного постаревшая мама. Изумленный врач не успел
вымолвить слова, как к нему в кабинет с веселым шумом вбежали один за
другим ее двенадцать детей. Скромно улыбающиеся, празднично, по
субботнему одетые, похожи и непохожие друг на друга, все они предстали