Таков смысл еврейской концепции видуй (исповеди). Он не предполагает
«исповеди» другому человеку или даже Б-гу; … это в сущности, «признание
самому себе» в своем дурном поступке, признание, которое должно заглушить
любую попытку «адвоката» внутри нас приукрасить то плохое, что мы совершили, или найти ему оправдание.
«Тора. Книга Ваикра»,
комментарии рава Гирша, с. 100
Ветер глупости сбивает с ног только того, кто находится слишком близко к
краю попасти. Поэтому главная задача человека — отдаляться от опасного места, от края бездны, и в этом — его спасение.
Раби Хаим Шмулевич,
«Беседы об этике», с. 32
Раби Эльазар бен Симеон учил:
— В Писании упоминается то сначала небо, потом земля, то в обратном
порядке. Этим указано, что земля и небо вполне равноценны перед Господом
( Брейшит раба, 2).
«Агада. Сказания, притчи,
изречения Талмуда и Мидрашей», с. 9
Как в самом Танахе, так и в более поздней еврейской литературе, идея
Творения неоднократно трактуется как разделение. Вследствие этого отношения
между мужчиной и женщиной везде и во все времена имеют характер поисков
чего-то утраченного, как говорит Талмуд. Мужское и женское начала по сути
своей являются частями единого целого, первоначально созданного как одно
существо, но разделенного на две половины — и прежде всего для того, чтобы
связь между ними была неоднозначной, сложной и глубокой. Две половины этого
целого постоянно ищут друг друга и не могут обрести покой, пока не соединятся
— в новом, отличном от первого, единстве. «Поэтому оставит мужчина отца и
мать, и прилепится к жене своей, и станут они единой плотью» ( Брейшит, 2:24).
Смысл этих слов Танаха непосредственно вытекает из факта разделения: хотя
связь с родителями весьма сильна и даже, по существу, неразрывна, есть еще и
другая связь, скрытая, но, тем не менее, существующая с момента рождения: связь
с будущей женой или мужем. Для бытия нового человек эта связь даже более
существенна, чем связь с родителями, так что, в конечном счете, он покидает их и
отправляется на поиски своей утерянной «половины». Это поиски его собственной
полноты, целостности, которую он утратил, когда на втором этапе Творения мира
был как бы разделен надвое. То, что он ищет, — это возвращение к единству.
Йона Шнайдер, «Тора:
имена и судьбы. Часть I: Адам и Хава», с. 31
Однажды в субботу ученики застали раби Акиву в слезах.
— Учитель! — удивились они. — Не сам ли ты поучал нас словами пророка:
«И назовешь субботу удовольствием своим?»
— Это и есть мое удовольствие, — ответил раби Акива.
«Агада. Сказания, притчи,
изречения Талмуда и Мидрашей», с. 252
Способность грешить и соблазны чувств не являются следствием
человеческого вырождения. В действительности, без способности грешить и
поддаваться соблазну человек не был бы человеком. Все величие и достоинство
человека вытекают из того факта, что он обладает способностью грешить, он —
единственное существо, которому была дарована возможность не подчиняться
воле Б-га. В сфере примитивного органического мира не существует греха, но
следовательно, нет и добродетели, нет морали.
«Тора. Книга Ваикра»,
комментарии рава Гирша, с. 104
Раби Исроэль из Ружина говорил:
— В наше сумасшедшее время еврей должен уподобиться часам в горящем
доме. Пожар не замедляет и не ускоряет их ход. Часы идут, словно и нет
поблизости огня. Идут, пока его не потушат или пока он, не дай Б-г, не превратит
их в пепел.
А. Фейгин,
«Одним словом», с. 80
Великие знатоки мусара, — этического учения, — указывали, что те, кому
вдруг нежданно повезло, часто забывают о трудностях, предшествовавших удаче.
Как следствие такие люди утрачивают скромность и становятся неблагодарны к