Как только парень вышел из душа, ему позвонили, и он начал разговаривать по-французски. У меня аж глаза на лоб полезли.
— Элена, нам нужно срочно в Нью-Йорк, — сообщил Кристиан после пятиминутного разговора.
— Что случилось? — насторожилась я.
— Мою новую тачку испортили, — возмущённо ответил он, вскидывая руки. — Сума сойти! Мою тачку, чёрт возьми!
Я еле сдержала смех, пока парень по всему номеру искал свою одежду. Сейчас, брюнет выглядел действительно, как маленький ребёнок, у которого сломали игрушку.
Мы выехали из Бостона примерно в полдень. Кристиан снова говорил с кем-то по телефону. Желваки на его лице нервно играли, вот только, точно не из-за испорченного автомобиля. Это было что-то другое.
— Je vais tous les tuer, — последнее, что сказал парень, прежде чем сжать телефон с такой силой, что по экрану побежали мелкие трещинки.
Я осторожно обхватила его ладонь своей. Не знаю, что настолько разозлило Кристиана, но мне было больно видеть его искажённое гневом лицо.
— Je vais tous les tuer, Elena. Tue. Personne n'osera te toucher. Personne, tu entends? — прорычал он, глядя вдаль.
— Я люблю тебя, помнишь? — как можно мягче сказала я, нежно проводя большим пальцем по его кисти.
Только сейчас Кристиан посмотрел на меня и с каждой секундой, взгляд парня становился всё теплее.
— Всё в порядке? — тихо спросила я.
— Разумеется, — выдохнул спокойно он, покрепче взяв меня за руку.
Его руки слегка потрясывало, что вызывало во мне невыносимое беспокойство. Кристиан всегда относился хладнокровно, к каким бы то не было проблемам, но сейчас казалось, готов был взвыть. И я не понимала причину.
— В чём дело? — не выдержала я.
Брюнет мельком перевёл взгляд на меня.
— Всё нормально, Элена, — продолжал уверять он.
— Ты врёшь.
— Нет, не вру. Всё нормально, правда. Меня просто слегка выбили из колеи. Такое бывает.
Я вглядывалась в профиль Кристиана с прежним беспокойством. Никогда не говорит о своих проблемах. Привык держать всё в себе, как тайник с суперсекретным кодом, которого я не знала.
Мы, как лёд и пламя. Я горю с ним огнём, но он — зимняя стужа. Я совершаю одну попытку за другой, пытаясь его согреть.
Через несколько часов, автомобиль уже ехал по Нью-Йорку. До боли закусывая губу, меня мучали догадки того, что же всё-таки стряслось. Не замечала даже знакомые пейзажи, отражение заката на небоскрёбах и момента, когда мы доехали до дома. Только после того, как наши ладони разжались, я пришла в себя. Огляделась. Впереди стоял Porsche Panamera, весь поцарапанный, с выбитыми стёклами. Парень глядел на машину исподлобья, словно зверь, готовящийся убить свою жертву. Возможно, так оно и было.
— Ты ведь уже знаешь, кто это сделал? — поинтересовалась я.
— Само собой, — прохрипел он. — Убивать их из-за тачки я бы не стал, но обстоятельства играют не на их стороне.
— Они сделали что-то ещё?
Кристиан посмотрел на меня.
— Нет, но их возможные намерения вызывают меня на точное убийство.
— Разве нельзя обойтись без смертей?
— Только не в их случае, — зло усмехнулся парень. — Они, как клещи — пока не убьешь, не отвяжутся.
Брюнет вышел из машины, направляясь к неизвестному мне мужчине. Пожали друг другу руки и начали серьёзно что-то обсуждать. В это время, на водительское сидение Bentley запрыгнул какой-то молодой парень, омерзительно улыбаясь мне. Быстро завёл мотор, рванул с места.
— Какого чёрта? — воскликнула паникующе я.
— Ну, привет, куколка, — пошло ухмыльнулся тип.
В следующую секунду, он со всей силы приложил меня головой к приборной панели.
В глазах потемнело, последнее, что я почувствовала — тёплую жидкость, стекающую по моему лицу.
Глава 30
Невыносимый звон в ушах и адская пульсирующая боль в висках заставляли меня шипеть. Первой мыслью было, что Противоположность решила наведаться ко мне в гости, но открыв глаза, я откинула эту мысль. Вокруг темнота, что-то неприятно стягивало кожу лица. Попытавшись дотронуться до неё, поняла, что мои руки связаны. Было настолько плохо… дышать даже тяжело.
Во рту невыносимо сухо, а шея наотрез отказывалась поднимать голову. Наверное, то было к лучшему, потому что, когда я ощутила чьи-то руки на своём затылке и как те вертят моей головой, меня пронзила резкая боль.
— Нахрена ты так её приложил, придурок!? — послышался гневный голос, откуда-то издалека и при этом, слишком близко.