Подавляющее большинство освободившихся после войны з Финляндии советских войск спешно перебрасывались к западным границам. Из находившихся на фронте к концу войны 55 стрелковых и 4 кавалерийских и мотокавалерийских дивизий, 8 танковых и 3 авиадесантных бригад на запад с апреля по август 1940 года было переброшено 37 дивизий и 1 бригада, а также бульшая часть из 4 тысяч боевых самолетов. На совещании высшего комсостава РККА в декабре 1940 года тогдашний командующий авиацией Ленинградского военного округа А. А. Новиков отмечал: «В 1940 году боевая подготовка частей ВВС Л ВО проходила в несколько своеобразных условиях: до августа месяца все части ВВС округа были заняты выполнением особых заданий и только к августу месяцу возвратились с Украины…» Неужели перебрасывать туда всю многотысячную армаду самолетов потребовалось только затем, чтобы нейтрализовать слабенькую румынскую авиацию во время очередного «освободительного похода» — в Бессарабию и Северную Буковину? Или они предназначались для возможной борьбы с куда более грозным противником — люфтваффе?
Отмечу также, что 30 из 37 дивизий прибыли к месту назначения уже к началу лета. Немцы же, собираясь обрушиться на Францию, оставили у советских границ всего 12 пехотных дивизий, 9 из которых были второочередными, ландверными и имели очень невысокую боеспособность. Красная Армия в июне 1940–го имела против них в западных приграничных округах 84 стрелковые и 13 кавалерийских и мотокавалерийских дивизий, усиленных 17 танковыми бригадами. Кстати, по числу танков — 200 и более — каждая такая бригада превосходила германскую танковую дивизию. Срок демобилизации 686 тысяч сверхштатных военнослужащих, призванных на финскую войну, в начале мая был отодвинут до 1 июля 1940 года, — вероятно, именно тогда Сталин и планировал начать большой «освободительный поход» в Западную Европу, и прежде всего в Германию.
С подготовкой к этому походу связана и трагическая судьба пленных польских офицеров, захваченных Красной Армией в западных районах Украины и Белоруссии. Вплоть до конца февраля 1940 года их планировали отправить в лагеря на Камчатку по приговорам Особого совещания и держать там, по крайней мере, до окончания мировой войны. Однако 5 марта, вскоре после того, когда в директивах армии и флоту Германия была названа главным вероятным противником Советского Союза, на заседании Политбюро было принято решение об уничтожении 14,7 тысячи польских офицеров и 11 тысяч гражданских лиц польской национальности. Около 22 тысяч несчастных были спешно расстреляны без суда и следствия в апреле и первой половине мая 1940 года.
Почему же так спешно расстреляли поляков? Да потому что в случае начала советско — германской войны эмигрантское польское правительство в Лондоне тотчас становилось союзником Москвы, польских военнопленных пришлось бы освободить и направить на формирование новой польской армии, и эта армия, разумеется, уже не питала бы ни малейших симпатий ни к Советскому Союзу, ни к коммунизму вообще. Такая армия Сталину была бы вредна. Выходит, польских офицеров надо было уничтожить до войны с Германией. Это и было сделано.
Однако крах французской армии произошел гораздо раньше, чем этого ожидал Сталин. Хрущев вспоминал: «Наблюдал я за Сталиным, и на меня он производил плохое впечатление. Он находился в таком состоянии, которое не вносило бодрости и уверенности в то, что наша армия достойно встретит врага. Он как- то опустил руки после разгрома Гитлером французских войск и оккупации Франции. Я был как раз у него во время капитуляции Франции. Тогда он выругался сочно, по — русски, узнав об этом, говорил: видите, столкнули нас лбами. Гитлер развязал себе руки на Западе. Пусть он не говорил это столь прямо, но мы все это понимали».
Иосиф Виссарионович не ожидал столь быстрого падения Франции. Теперь против Красной Армии~могли быть брошены основные силы вермахта, но, с другой стороны, в случае удачи советские войска могли бы мыть сапоги в Атлантическом океане… И Сталин отложил «освободительный поход» на 1941 год. На плане стратегического развертывания Красной Армии на Западе, составленном в марте 1941–го, заместитель начальника Генерального штаба генерал — лейтенант Н. Ф. Ватутин написал: «Наступление начать 12.6». Но потом срок начала вторжения в Западную Европу был перенесен на июль. И вот, сам того не ведая, Гитлер упредил этот план своим неожиданным нападением. Хочу, однако, подчеркнуть, что оба диктатора планировали отнюдь не превентивные удары, ибо о планах друг друга не знали. Нет, они собирались осуществить свои грандиозные захватнические планы в Европе, а для этого необходимо было сокрушить могущественного соседа.