— Напротив, это очень срочное дело. Ради своего господина, я должен закончить все к утру, иначе случится непоправимое.
— Вот как? — слегка приподняла левую бровь княжна, незаметно отступая все дальше от двери. — Что же непоправимого может случиться с императором?
— С императором? — удивленно переспросил убийца и с усмешкой добавил: — Очевидно, вы меня не узнали… Что ж, тем лучше. Но прежде, чем вы умрете, хочу, чтобы вы знали: я не служу императору, хоть и выполняю его приказ. Это сделка — я должен завершить то, что начал, а он спасет жизнь моего господина и его сына. Одна жизнь за две — разве это не выгодная сделка?
Покинув комнату, убийца вышел в коридор, и тут Ирис узнала слугу графа Кейзера, Гера. Его высокую, сутуловатую фигуру с непропорционально длинными руками, чем-то напоминавшую паука, нельзя было с кем-то спутать или забыть. Как ни странно, но Ирис поверила его словам. То, что граф окажется в руках императора, было нетрудно предсказать после позорного разоблачения Кейзеров во время несостоявшихся похорон. Но кто бы мог подумать, что император окажется настолько милосердным, что позволит ему выкупить свою жизнь и жизнь собственного сына. А княжна окажется всего лишь разменной монетой в этой сделке.
— До чего же обидно сознавать собственную незначительность, — вздохнула княжна, замерев на месте. — И что же вы намерены делать?
— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, — произнес Гер, предлагая ей руку. — Отдавая должное вашему происхождению и из уважения к вашему отцу, все произойдет очень быстро, так что вы даже не почувствуете боли.
— Наконец-то мое происхождение сослужило мне добрую службу, — мрачно усмехнулась княжна, не двигаясь с места. — Но вы не боитесь ошибиться? Уверяю, если вы согласитесь подождать до утра, то не придется проливать чью-либо кровь. Обещаю, если вы отпустите меня сейчас, я сделаю все, чтобы с графом Кейзером ничего не случилось.
— Я не могу рисковать жизнью своего господина, — твердо заявил Гер, подходя ближе, по-прежнему протягивая Ирис руку. — Прошу, не усложняйте ситуацию.
Вместо того чтобы покорно вложить руку в его ладонь, княжна ударила его в лицо и бросилась бежать по коридору. Но Гер, ничуть не растерявшись, ухватил ее за подол платья, и княжна, вскрикнув, рухнула на пол, продолжая вырваться, брыкаясь и царапаясь. Ни Ирис, ни графский слуга, сцепившиеся на полу, не ожидали, что уже через мгновение чьи-то руки схватят их и растащат в разные стороны.
Эрик Нотт, держа княжну на руках, знаком приказал своим людям увести убийцу, а сам понес Ирис в ее покои. Но, не пройдя и десятка шагов, остановился и тихим, рокочущим голосом произнес:
— Черт, я сейчас так зол, что даже говорить не могу! — но взяв себя в руки, уже спокойнее, отделяя каждое слово, произнес: — Даже зная, что за вами охотится убийца, вы, как и прежде легкомысленно относитесь к собственной безопасности. Один на один с профессиональным убийцей! Неужели вы настолько самоуверенны?! Думаете, что можете справиться со всем самостоятельно?! Так вот, прежде всего, вы девушка, слишком юная и слабая, чтобы в одиночку справиться с таким опасным человеком! Поэтому прекратите понапрасну рисковать своей жизнью, когда вокруг и без того много желающих ее отнять!
Княжна, все это время молчаливо взиравшая на него, так же негромко, но уверенно произнесла:
— Я поняла вас, милорд, а теперь, прошу, поставьте меня на ноги и оставьте в покое. Убийца пойман, допросите его. Уверяю, у него был существенный повод пойти на преступление. А лучше передайте его Валенти, он знает, как с ним поступить.
Но вопреки ожиданиям, Нотт даже и не подумал ее отпустить, напротив, еще крепче прижал к себе.
— Я отпущу вас, когда в целости и сохранности доставлю в ваши покои, — спокойно произнес он, поднимаясь по лестнице на третий этаж, где находилась спальня княжны. Хватка герцога была настолько крепкой, что Ирис даже не пыталась сопротивляться, лишь с силой сжала кулаки, чтобы сдержать все раздражение от собственного бессилия. Так вот как она выглядит в его глазах: легкомысленная, самоуверенная слабачка, глупая девчонка, которая вечно попадает в неприятности. Для такой самым лучшим будет сидеть в кресле как фарфоровой кукле, лишь бы не упала и не поцарапалась, и на любые вопросы мерно кивать головой, как тайнеллианский болванчик!
Заметив, что княжна притихла, Эрик уже спокойней выдохнул и мягче произнес:
— Вас ведь могли ранить или даже убить… Вы так искренне волнуетесь о других, значит должны понимать, что чувствуют те, кто беспокоятся о вас. Забота о себе, собственном здоровье и безопасности — это также забота о своих близких. Подумайте, что станет с вашей кормилицей или подругами, или с вашим управляющим, который ради вас сбрил свои усы…
— Зачем вы все это мне говорите?
— Я не хочу, чтобы вы повторяли чужие ошибки, — негромко ответил Эрик, и тут же поправил: — Мои ошибки. Вы ведь сами как-то сказали, что мы с вами похожи? — Нотт осторожно поставил ее у дверей спальни и, бережно взяв за плечи, сказал: — Вас очень сильно любят, поэтому не заставляйте нас волноваться.
И кивнув на прощание, повернулся и пошел прочь. Удивленная и немного смущенная княжна, все еще стоя на пороге собственной спальни, обдумывала услышанное, прежде чем уловила кое-что важное. Бросившись к лестнице, княжна перевесилась через перила и окликнула Нотта:
— Герцог! — Эрик, уже спускавшийся по лестнице, вскинул голову. — Только что… вы сказали «нас»?
— Да, всех нас, — улыбнувшись, ответил герцог Нотт, смотря, как удивленно распахиваются сине-фиолетовые глаза княжны, а лицо становиться пунцовым. Несколько мгновений они просто глядели друг на друга, прежде чем Эрик, все также улыбаясь, произнес: — Спокойной ночи, княжна.
— Спокойной ночи, — эхом отозвалась Ирис, смущенно отступая от перил и возвращаясь к дверям спальни. Все же она решительно нуждается в отдыхе, если уже не может справиться с собой. Остается надеяться, завтра она не будет чувствовать себя так глупо и смущенно. Здравые мысли приходят на свежую голову, поэтому сон сейчас самое лучшее для нее. Странно, но в голове не возникло ни одной беспокойной мысли о перевороте, императоре или сэре Джаксе и том злополучном письме. Отчего-то была полная уверенность, что все будет хорошо и ей больше нечего бояться. Должно быть, это всё магия Эрика Нотта, его особая способность.
Смущенно улыбнувшись, княжна вошла в спальню, и тотчас была окружена Каной, Лисс и служанками, которые проворно раздели ее, распустили волосы, отвели в ванную. Удивленные девушки, заметив задумчивую улыбку, не сходившую с ее лица, засыпали Ирис вопросами, но так и не получили внятного ответа. Княжна, погруженная в размышления, говорила что-то тихо, невнятно и всегда невпопад. Наконец, они оставили ее в покое, и Ирис безмятежно заснула, едва завернувшись в мягкое, пушистое одеяло.
8
Проснулась княжна ближе к полудню, блаженно потянувшись под одеялом, зевнула и неохотно приоткрыла глаза. Яркий солнечный свет, пробившись сквозь неплотно занавешенные окна, россыпью золотых лучей разогнал дремоту бархатной спальни. Зажег позолоту барельефов и бронзу светильников, наполнил блеском шелковые обои и атласную обивку диванчиков и кресел. Полусонная княжна несколько минут наслаждалась этой сказочной картиной, но все же решившись, встала и, пробежавшись на цыпочках по пушистому ковру, раздернула тяжелые шторы, впустив ослепительно-яркое полуденное солнце к себе в комнату.
— Вижу, ты уже проснулась, — улыбнулась только что вошедшая Лисс, глядя как княжна Эйла потягивается, стоя в потоке солнечного света. Все еще позевывающая Ирис удивленно оглянулась на них и приветственно улыбнулась в ответ.
Лисс вместе с Каной только что вернулись из дворца с порцией свежих новостей, и спешили рассказать Ирис все услышанное и увиденное. Но прежде девушки хотели узнать кое-что от нее самой.
— После неудачного покушения всегда сладко спится, — ехидно поддакнула Кана, не особо скрывая свое недовольство.
— Так вы все уже знаете? — безмятежно улыбнулась Ирис, вновь ныряя в теплую, уютную постель, но сердитая Кана беспощадно стащила с нее одеяло: