Княжна Эйл, появившаяся уже в разгар битвы, с праздным любопытством оглядела веселую возню, возникшую на воде. Больше половины участников были уже вымокшими до последней нитки, часть из них и вовсе оказалась за бортом после тщетной попытки взять на абордаж лодки противника. Выбывшие таким образом из сражения, мокрые и довольные, они возвращались на берег и уже оттуда криками поддерживали своих товарищей. Девушки были не менее увлечены происходящим, сопровождая практически каждое падение аханьем, причитанием или взволнованным перешептыванием. Отчего-то часть из них находила особенно привлекательными мокрых юношей с посиневшими от холода губами. Один из подобных «красавцев» как раз выбирался на берег, когда княжна, направляясь к гостям, проходила мимо него. Заметив, что юноша, оступившись на скользком камне, вот-вот свалится обратно в воду, княжна крепко ухватила его за руку и вытащила на берег. И, заглянув спасенному в лицо, тут же его узнала.
— Я же говорила вам, Марис Эол, что вам не стоит меня бояться, — улыбнувшись, шепнула княжна. Младший брат принцессы Марики, жены Фредерика, с широко распахнутыми глазами, не то от страха, не то от удивления, не мог промолвить ни слова, покорно позволяя княжне вести его за собой. — Как вам Оркс? — поинтересовалась Ирис, вместе с ним приближаясь к остальным.
— Спасибо, хорошо… — все еще смущенный внезапным появлением княжны, ответил Марис. Все то время, что юноша находился в Орксе, изображая свою сестру, больше всего на свете он боялся встретиться именно с наследницей Эйла, знавшей его тайну. Но даже после того, как герцог Нотт и его отец, герцог Эол, успешно доставили Марику в столицу и поменяли их местами, это чувство не пропало, а скорее наоборот, только усилилось. Юному Марису отчего-то казалось, что коварная и все замечающая княжна Эйл непременно найдет способ напомнить об их секрете, и очень радовался, когда герцог Нотт обещал позаботиться о ней. Но все же княжна была прямо перед ним и держала его за руку, а герцога все не было.
Затравленно оглянувшись, Марис наткнулся на насмешливый взгляд короля Лукаша, сидевшего в окружении свой сестры и нескольких придворных дам, наблюдая за потешной битвой.
— Ох, какой улов, княжна! — хитро улыбаясь, произнес король. — Осторожно Марис, стоит только приблизиться к эйлийскому цветку, как тут же появится борейский зверь! Вы сейчас очень рискуете оказаться в его цепких лапах!
— Не стоит так пугать юного Эола, — насмешливо улыбнулась в ответ Ирис, отпуская руку юноши. — Я всего лишь проводила брата нашей принцессы в его лагерь.
— Ну что же мне еще делать, если ваш жених запретил мне даже приближаться к вам! — все с той же ехидной интонацией произнес Лукаш. Ирис всей кожей ощущала недовольство и неприязнь, исходившие со стороны дам, но по сравнению со вчерашними событиями, это были сущие пустяки. Поэтому, лучезарно улыбнувшись, княжна по-прежнему шутливым тоном ответила:
— Не стоит упрекать людей в излишней заботе о вас. Его Сиятельство всего лишь не желает, чтобы вы попусту теряли свое драгоценное время, когда вокруг вас столько прекрасных дам!
На мгновение Ирис показалось, что ее кто-то окликнул и, оглянувшись, она увидела, как из другого лагеря ей машет рукой Люция с неизменной тенью Валенти за спиной. Возможно, именно благодаря ему, принцесса заметила ее и решила позвать. Похоже, Александр беспокоится, что наследница Эйла все чаще общается с борейцами. Однако она еще не нашла того, ради кого пришла сюда, поэтому не собиралась уходить немедленно. Словно угадав ее мысли, принцесса Мадлен язвительно заметила:
— Вы кого-то ищите? Боюсь, герцог сейчас немного занят и не сможет встретиться с вами! Так что вам лучше вернуться к своим друзьям.
— Вот как? — удивилась Ирис, вновь повернувшись к ней лицом. — Вы прекрасно осведомлены в его передвижениях!
— Хоть и не являюсь его невестой! — добавила Мадлен. — Настоящая невеста должна знать, где находится ее будущий супруг.
— Правда? — спросила княжна и невинно пожала плечами: — А мне всегда казалось, что это задача его охраны.
Принцесса Мадлен просто кипела от гнева, глядя на беспечную княжну. Едва Нотт заявил во всеуслышание о своей помолвке, она немедля хотела разоблачить их, но брат, на которого она так надеялся, лишь подтвердил их и даже сжал ей руку, на случай, если Мадлен захочет проговориться. А после вовсе запретил раскрывать рот по этому поводу, но сейчас даже Лукаш не смог бы ее остановить — так велика была ее злоба. Но княжна, казалось, не замечала ни ее ярости, ни ее намеков.