“Географика” Эратосфена вытеснила более древнее сочинение Дикеарха “Описание Земли” и в течение почти целых четырех столетий была единственным произведением по географии, пользовавшимся широкой известностью.
Однако произведение Эратосфена было подвергнуто суровой критике другим александрийским ученым, астрономом Гиппархом, который впервые указал, что при нанесении на карту того или иного пункта необходимо определять его местоположение астрономически. Гиппарх предложил чертить на географических картах не две только линии, как это сделал Эратосфен, а целый ряд перпендикулярных линий, соответствующих градусам земного шара. Так как в то время область суши, известная людям, была гораздо длиннее по направлению с запада на восток, чем с севера на юг, то Гиппарх и назвал градусные расстояния того или иного места по направлению к западу и востоку долготой, а расстояние данного пункта от экватора к северу — географической широтой. Эти названия удержались до настоящего времени.
ГЛАВА 2 СЛЕДЫ РИМСКИХ ЛЕГИОНОВ
Кажется странным, что среди тех, кто способствовал развитию географии в древности, фигурирует и душевнобольной император Нерон (54–68 гг. н. э.). Впрочем, представляется маловероятным, чтобы Нерон только из географической любознательности снарядил и провел большую экспедицию. Если по его приказу два римских центуриона, имена которых остались неизвестными, предприняли очень значительное разведывательное путешествие вверх по течению Нила почти до экватора, то для этого, видимо, были особые причины. Поэтому вполне правдоподобным представляется сообщение Плиния о том, что поездка послов была задумана для подготовки к войне против Эфиопии, которая, правда, не состоялась. Вполне вероятно, что маршрут путешествия, простиравшийся на юг далеко за пределы, обусловленные стратегическими соображениями, ставил целью отыскание истоков Нила, чтобы тщеславному императору принадлежала честь разрешения проблемы “caput Nili quaerere” (“отыскать голову Нила”, то есть его исток), остававшейся загадкой на протяжении веков. Сообщение Сенеки наводит нас на эту мысль.
Несомненно, достижения двух центурионов заслуживают признания. Упоминание об узком скалистом проходе, из которого вытекает Нил, свидетельствует о том, что они проникли на юг несколько далее 5° с. ш. Достоверность их сообщения не вызывает сомнений. Ведь упоминание о необозримых и совершенно непреодолимых скоплениях плавучих растений очень правильно характеризует реальные условия на “озере Но” (Нильские болота), у места впадения реки Бахрэль-Газаль в нильское озеро Мокрен-эль-Бохур.
Там из-за плотных спутанных масс травы и других растений толщиной в несколько метров и протяженностью, измеряемой зачастую километрами, передвижение по реке невозможно.
Каким выдающимся достижением было плавание двух центурионов, явствует из того, что даже в новое время первые европейцы достигли этих мест лишь в 1841 году.
Посланцам Нерона не удалось увидеть великие нильские озера, которые тоже стали известны уже в древности, только на 40 лет позже. Они остались в неведении и относительно действительных истоков Нила. Впрочем, слух об этих озерах уже в то время, вероятно, дошел до Римской империи, так как еще за 40 лет до этого Страбон говорил о больших озерах к югу от Нила. Не исключено, что Страбон сделал вывод о существовании озер, из которых вытекает Нил, на основании логической параллели с тем фактом, что Голубой Нил берет начало в таком же озере на Абиссинском нагорье. Возможно, что высказывание Страбона следует отнести вовсе не к озерам, а лишь к Нильским болотам, то есть “озеру Но”. Более поразительно, что Сенека (ум. в 65 г.), современник двух отважных римских центурионов, уже не только приводит название двух озер — “Озеро крокодилов” и “Озеро водопадов” (озеро Виктория с водопадом Рипон?), но уже знает кое-что о снежных горах, которые питают эти внутренние озера.
Лишь в 1863 году Спек и Грант вновь открыли для современной географической науки факт существования озер. Знакомство с высокими горами, наполняющими своими водами озера, состоялось лишь спустя 25 лет. Итак, нам остается с удивлением констатировать, что отважные исследователи Африки XIX века большей частью заново открыли факты, которые уже были известны греческим и римским географам и естествоиспытателям, жившим за 1800 лет до них.