Для других это был способ самовыражения, стремление к славе или выигрыш крупного пари.
Среди” Обычных мореплавателей были и такие, которые подняли парус, спасаясь от крушения в “житейском море”. В побуждающем мотиве Джона Колдуэлла что-то от рыцарских времен.На маленьком тендере “Язычник” он, смутно разбирающийся в парусах и в мореплавании вообще, поплыл через Тихий океан, стремясь в Австралию, где его ждала жена Мэри. У Колдуэлла просто тогда не было другого, более простого выхода попасть в Австралию.
Самый главный враг морского робинзона — одиночество. Он плывет совершенно один по безграничным пустынным просторам океана неделями и даже месяцами.
Чтобы как-то разорвать кольцо одиночества, человек начинает говорить вслух или петь, чтобы услышать свой голос. Джошуа Слокам, например, отдавал сам себе команду и тут же докладывал об исполнении приказа. Чичестер с улыбкой замечает, что приобретенная в одиночном плавании привычка — разговаривать с самим собой — в обществе будет принята как симптом начинающегося безумия: ведь так ведут себя сумасшедшие. “Я так втянулся в эту дурную привычку, что уже не пытаюсь от нее избавиться”, - записал он в своем дневнике во время кругосветного рейса на яхте “Джипси-Мот-IV”.
Фрэнсис Чичестер, Робин Ли Грэхэм, Ален Бомбар скрашивали одиночество музыкой, слушая радиоприемник или магнитофонные записи. Неудачник кругосветной гонки без остановки англичанин Доналд Кроухорст в часы, когда одиночество одолевало его, подходил к магнитофону и делал подробные записи, рассказывая по возможности бодрым тоном о всех событиях своего плавания. После этого ему становилось легче.
А француз Марин-Мари совершенно не страдал от одиночества. Вообще он убежден, что плавать надо одному. Во-первых, очень трудно подобрать идеального компаньона, который был бы согласен с тобой в выборе курса или любил те же блюда, что и ты. А во-вторых, если даже нет никаких расхождений, то присутствие другого человека все равно вызовет массу волнений.
Пока ты отдыхаешь, он бодрствует у руля. Чуть он затих, и ты выскакиваешь на палубу, чтобы убедиться, что партнер, не свалился за борт.
Некоторые мореплаватели брали с собой кошек или собак. Кошки, пожалуй, лучше. Собаки же обычно страдают морской болезнью и плохо переносят отсутствие пресной воды. Однажды Слокам взял на борт козла, но тот сожрал навигационные карты, и Джошуа с удовольствием сбыл его на острове Вознесения.
Еще одна “прелесть” одиночного плавания — “молчаливая смерть”. Это гибель суденышка и его капитана в результате столкновения со встречным кораблем ночью или во время тумана.
Беда, если одиночный мореплаватель окажется за бортом. Уильям Уиллис на двенадцатый день после выхода из Кальян на плоту из бальсовых бревен “Семь сестричек” пережил самое драматическое происшествие. Около десяти часов утра он решил порыбачить, выпустив метров шестьдесят лески, надеясь поймать дельфина.
Вскоре леска стала дергаться. Было похоже, что на крючок попала акула. Так оно и оказалось.
Вытащив акулу на плот, Виллис решил освободить крючок из ее зубастой пасти. Крючок стал поддаваться, но акула так отчаянно билась, что Уиллис, потеряв равновесие на скользких бревнах, головой полетел в воду. Стремясь за что-нибудь схватиться, он левой рукой угодил в акулью пасть, сильно поранив кисть. Вместе с акулой мореплаватель оказался под водой. Вынырнув, он-увидел, как плот с распущенными парусами уплывал вдаль. Если бы на плоту был еще человек, об бросил бы конец, а так положение Виллиса было катастрофическим. К счастью, правая рука Виллиса была еще обернута леской, конец которой был закреплен к поперечному бревну на корме плота. Перехватывая леску руками, ему удалось подтянуться к плоту.
После этого Виллис стал выпускать с кормы один или два двадцатиметровых конца.
Многие мореплаватели-одиночки, чтобы предотвратить эту опасность, надевают на себя ременную или нейлоновую “сбрую”.
“Все время, пока я нахожусь на палубе, я должен оставаться в ременной сбруе, прикрепленной к страховочному лееру — я обещал это жене, — писал Чичестер. — Кто-то великодушно подарил мне великолепный красно-белый спасательный буй, но беда в том, что, если бы я упал за борт, мне нужно было бы сперва добраться до яхты, вскарабкаться на борт и бросить самому себе этот буй”.
Правда, опытные яхтсмены говорят, что у одиночного мореплавателя, оказавшегося за бортом, имеется небольшой шанс на спасение.
Его яхта при свободном руле опишет дугу, развертываясь против ветра, и на несколько минут задержится прежде, чем упрется в ветер.