В последующие дни она с покойным возлюбленным так и не простилась, на похороны и кремацию не явилась, впоследствии объяснив последнее тем, что ей отсоветовала это делать Л. Ю. Брик. Лиля Юрьевна действительно в день кремации вызвала Полонскую к себе для беседы и сказала такую фразу: «Не отравляйте своим присутствием последние минуты прощания с Володей его родным». Брик также полагала, что любопытство обывателей к фигуре Полонской («Дантесу в юбке») может породить ненужные инциденты. Вечером 15 и 16 апреля Вероника играла на сцене в «Сестрах Жерар». По ходу пьесы ее обвиняют в убийстве, она отвечала истерично, с большим подъемом.
Свое поведение после смерти Маяковского Вероника впоследствии объясняла невменяемостью, страхом и возникшим затем ощущением полнейшего равнодушия.
Из друзей Маяковского одним из первых прибыл на место трагедии художник по плакатам 29-летний Николай Денисовский, извещенный телефонным звонком. В передней он встретил только соседку Маяковского по коммунальной квартире, больше никого не было. «Он лежал головой к окну, ногами к двери, с открытыми глазами, с маленькой открывшейся точкой на светлой рубашке около сердца. Его левая нога была на тахте, правая слегка спустилась, а корпус тела и голова были на полу. На полу был браунинг. На письменном столе — записка, написанная его рукой. А на спинке стула, около стола, висел его пиджак»[252].
Известный журналист Михаил Кольцов также был одним из первых посетителей квартиры Маяковского. Он рассказывал литературоведу Корнелию Зелинскому, что Маяковский лежал на полу своей комнаты, головой набок, «на паркетной половице». Глаза его не закрылись, «Маяковский смотрел вполне осмысленно, казалось, что он просто упал»[253].
Соратница Владимира Владимировича по ЛЕФу (литературная группа «Левый фронт искусств». — Прим. авт.), 28-летняя художница Елизавета Лавинская вспоминала, что 16 апреля в Клубе писателей, где был установлен гроб с телом Маяковского для прощания, чекист Яков Агранов показывал ей и другим «лефовцам» фотографию мертвого поэта: «Он (Агранов) мне передал какую-то фотографию, предупредив, чтоб смотрела быстро и чтоб никто из посторонних не видел. Это была фотография Маяковского, распростертого, как распятого, на полу, с раскинутыми руками и ногами и широко раскрытым в отчаянном крике ртом. Я оцепенела в ужасе… Мне объяснили: „Засняли сразу, когда вошли в комнату, Агранов, Третьяков и Кольцов“. Больше эту фотографию я никогда не видела»[254].
Днем 14 апреля тело Маяковского было перевезено в его квартиру в Гендриковом переулке, где он постоянно жил «втроем» вместе с мужем и женой Бриками. Эту квартиру Владимир Владимирович получил в 1926 году и пригласил Бриков поселиться вместе. Комнату в коммунальной квартире по Лубянскому проезду (дом 3, кв. 12) он оставил за собой и превратил в рабочий кабинет.
Дома, в Гендриковом переулке, была только домработница, так как Л. Ю. и О. М. Брики были за границей, в Лондоне. Они навещали маму Лили Юрьевны, которая работала в торгпредстве.
Квартира стала заполняться убитыми горем друзьями Владимира Владимировича и приятелями Бриков. Переодевал покойного Н. Денисовский: «Кто-то помог найти чистую рубашку у него в шкафу. Но мне снять с него старую было уже трудно. Пришлось разрезать. На сердце с левой стороны было пятнышко, рана запеклась кровью. Одеть его я не знал как. Решили оставить в тех же самых брюках и ботинках»[255].
В 20 часов 14 апреля научные сотрудники Института мозга извлекли мозг поэта. В то время была мода на изучение головного мозга у умерших великих современников. Присутствовавший при этом Денисовский был потрясен: «Пилою такой специальной, докторской начали пилить. Чашка, черепная крышка отошла, и в ней был мозг… Сказали, что очень большой мозг, понимаете ли»[256].
Об этом же вспоминает приятель Маяковского писатель Юрий Олеша: «В день его смерти, когда уже вечером мы собрались в Гендриковом переулке, где теперь музей, вдруг стали слышны из его комнаты громкие стуки — очень громкие, бесцеремонно громкие: так могут рубить, казалось, только дерево. Это происходило вскрытие черепа, чтобы изъять мозг. Мы слушали в тишине, полной ужаса. Затем из комнаты вышел человек в белом халате и сапогах — какой-то медицинский помощник… и этот человек нес таз, покрытый белым платком, приподнявшимся посередине и чуть образующим пирамиду, как если бы солдат в сапогах и халате нес сырную пасху. В тазу был мозг Маяковского»[257].
Мозг Маяковского весил 1700 грамма, что значительно больше нормы (1330 грамм). Сотрудники института мозга заявили, что по внешнему осмотру мозг не имеет отклонений от нормы.
Полные результаты исследований, осуществленных большим коллективом ученых под руководством академиков С. А. Саркисова и И. Н. Филимонова, были опубликованы[258] лишь в 1997 году. Они показывают, что по своему макроскопическому строению, цитоархитектонике, размерам коры в целом и ее отдельных полей мозг В. В. Маяковского представляет собой высокоорганизованный ассоциативный мозг. Площадь коры в левом полушарии мозга составила 88 тыс. кв. мм, в правом — 87,5 тыс. кв. мм, то есть значительно больше средней величины у человека (82,7 тыс. кв. мм). Выявленные особенности макроскопического строения прецентральной области мозга были обусловлены тем, что поэт прекрасно владел и правой, и левой рукой. Интенсивное развитие лобной и нижнетеменной областей коррелировало с исключительными способностями мышления и поэтическим даром этого человека. Необычная структурная организация речедвигательных областей в обоих полушариях являлась одним из структурных базисов ораторского искусства поэта. Особенности сочетания атипичного, редко встречающегося строения прецентральной, нижнетеменной и затылочной областей обусловливали его выдающиеся способности как художника.
Таким образом, сделали выводы ученые, «особенности изученного мозга представляют собой морфологический субстрат большого таланта выдающегося поэта»[259].
По факту смерти гражданина В. В. Маяковского было заведено уголовное дело № 02–29. Это уголовное дело не могли найти более 60 лет. Куда только не обращались ведущие литературоведы — исследователи биографии и творчества великого поэта, руководство Государственного музея В. В. Маяковского. Все было тщетно. В дальнейшем было установлено, что это дело хранилось в кремлевском архиве ЦК КПСС, в личном фонде Николая Ивановича Ежова, которому в 1935 году И. В. Сталин поручил разработать программу по увековечению памяти Маяковского, который, по крылатому выражению генсека, стал «лучшим и талантливейшим поэтом советской эпохи». Все материалы по Маяковскому, включая уголовное дело № 02–29, составили в фонде Н. И. Ежова отдельную папку — «Дело № 50», каждый листик которого стал предметом нашего изучения.
Ныне уголовное дело № 02–29 «О самоубийстве Владимера Владимеровича Маяковского» (так в подлиннике!) хранится в Государственном музее В. В. Маяковского (ГММ) в Москве, и с ним может ознакомиться любой желающий исследователь биографии пролетарского поэта.
Первым в серо-зеленой папке лежит пожелтевший протокол осмотра места происшествия. Осмотр проведен следователем Синевым в присутствии врача-судмедэксперта Рясенцева. Из протокола осмотра места происшествия следует: «Труп Маяковского лежит на полу, на спине. Лежит головою к входной двери (выделено нами. — Прим. авт.). Левая рука согнута в локтевом суставе, лежит на животе. Правая, полусогнутая — около бедра. Голова несколько повернута вправо, глаза открыты, зрачки расширены, рот полуоткрыт. Трупного окоченения нет. На груди на 3 см выше левого соска имеется рана округлой формы, диаметром около 2/3 см. Окружность раны в незначительной степени испачкана кровью. Выходного отверстия нет. С правой стороны на спине в области последних ребер под кожей прощупывается твердое инородное тело незначительное по размеру (пуля. — Прим. авт.). Труп одет в рубашку желтоватого цвета. На левой стороне груди, соответственно описанной ране, на рубашке имеется отверстие неправильной формы, диаметром около 1 см. Промежду ног трупа лежит револьвер системы „Маузер“ калибр 7,65 № 312045 (этот револьвер взят в ГПУ т. Гендиным). Ни одного патрона в револьвере не оказалось. С левой стороны трупа на расстоянии от туловища 1 м лежит пустая стреляная гильза от револьвера Маузер указанного калибра»[260].
253
К. Зелинский. Легенды о Маяковском // «В том, что умираю, не вините никого»?.. Следственное дело В. В. Маяковского. Документы. Воспоминания современников. — М.: Эллис Лак, 2005. — 556 с. (Далее сокращенно — Следств. дело М.).
254
Е. А. Лавинская Воспоминания о личных встречах с Маяковским. — ГММ. Рукопись. Инв. № 13276. — 113 с.
257
Ю. К. Олеша. Ни дня без строчки. В кн.: Избранное. — Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1988. — С. 306–307.
258
И. Н. Боголепова, Н. Н. Боголепов. Мозг В. В. Маяковского // Журн. неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1997. — Т. 97. - № 5. — С. 47–50.
259
И. Н. Боголепова, Н. Н. Боголепов. Мозг В. В. Маяковского // Журн. неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1997. — Т. 97. - № 5. — С. 47–50.
260
Материалы уголовного дела № 02–29. — КП ГММ № 32599 (дело № 50, документ № 10, л. 37–38).