3. Характерный для нирваны и гипноза феномен «самозабвения» конкретной личности превращает субъекта, находящегося в этом состоянии, в весьма пластическую функциональную систему. Это обстоятельство позволяет Высшему Разуму достаточно эффективно программировать астрального субъекта на жизнедеятельность в новых воплощениях, а гипнооператору — соответственно корректировать телесные и психические функции у загипнотизированного, осуществлять необходимые суггестии, воздействовать на деятельность его памяти.
К этому следовало бы добавить, что удивительная действенность внушений в гипнозе с отставленным временем реализации в постгипнотическом периоде (постгипнотическое внушение) становится более понятной, если вспомнить, что программирование астрального субъекта в нирване сохраняет действенность в течение всей его жизни.
4. Общепризнанная близость гипноза к мистическим и парапсихологическим состояниям сознания, безусловно, может быть результатом того, что он существенно активизирует коммуникационные возможности субъекта. Можно сказать, что гипноз — это состояние, в котором открываются каналы коммуникации, сформированные в нирване и предназначенные для общения субъекта с так называемыми космическими полями. Оккультный, лечебный и бытовой гипноз в определенной степени могут деформировать программы, заложенные Высшим Разумом в субъекте, и тогда вся информационная система начинает функционировать неполноценно. Не исключено, что грубое и неквалифицированное вмешательство в сферу суггестивного предопределения жизненного плана личности может приводить к некоторым его деформациям с неблагоприятными последствиями.
Есть основания полагать, что именно этим обстоятельством объясняется крайне негативное отношение православных богословов к самому гипнозу и ко всем, использующим манипуляции с сознанием. Неприятие гипноза отцами церкви, возможно, и объяснялось тем, что они хорошо знали его сакральную сущность и понимали масштабность возможностей злоупотреблений, которые он в себе содержит. «Употребление магнетизма, — писал епископ Игнатий Брянчанинов, — есть отрасль волхвования. При нем нет явного отречения от Бога, но, несомненно, есть отречение прикрытое, так как в настоящее время вообще диявол очень прикрывает свои сети, более заботясь об уничтожении существенного, чем наружного»[308].
В то же время, значительная часть современных священников более терпимо относится к гипнозу вообще и охотно допускает его использование в лечебных целях.
В свете концепции, изложенной в данном разделе, появляется повод для основательного пересмотра отношения не только к бесчисленным приемам так называемого «народного целительства», бесконтрольно и совершенно непрофессионально применяющего методы суггестии, но и к медицинскому гипнозу в целом, несмотря на то, что вопросы профессиональной ответственности находятся здесь на несравненно более высоком уровне.
В заключение следует отметить, что любая новая концепция, вскрывающая ранее не замеченные связи явлений или предлагающая иную точку зрения на известные факты, должна претендовать и на определенную практическую значимость выдвигаемых положений.
Одной из наиболее важных сторон данной концепции, укрепляющей практические позиции гипнотерапии, является осознание взаимодействующими субъектами (врачевателем и пациентом) немыслимой филогенетической глубины тех информационных алгоритмов, которые задействуются в данном методе регуляции. Это обстоятельство, безусловно, будет повышать эффективность гипнотерапии, так как контактирующие стороны станут проявлять большую ответственность, осознавая, что они работают, что называется, «в зоне самых высоких энергий».
Закономерным следствием, вытекающим из нового представления о природе гипноза, должно быть создание соответствующей социальной установки на использование этого метода высококвалифицированными специалистами лишь в лечебных и гуманных исследовательских целях. Представленная концепция предполагает безусловное запрещение использования гипноза и любых его модификаций «широкими массами» народных целителей. В наше время вряд ли кому придет в голову мысль допустить к полостной операции «народного умельца». Гипнотерапевтические действия с рассматриваемых позиций должны быть приравнены к хирургическим операциям высокой степени сложности и, следовательно, производиться при соблюдении особых условий психогигиены.