Через 100 лет, освободив магнетизм от всех внешних влияний и искусственно ограничив реакцию индивида его «самоиндуцируемым», «самоусыпляемым» мозгом, наука создала гипноз — «полуфабрикат» месмеризма, сфера приложения которого ограничивается пределами одной личности, если, конечно, не считать отсроченных косвенных биополевых, энергоинформационных последствий. Таким образом, нынешний гипноз есть не что иное, как «усеченный» вид месмеровского «животного магнетизма», в котором осталась его психологическая составляющая (магнетический сон), но полностью отвергнута его субстанциальная часть — флюид, признаки которого, к слову сказать, в наше время возвращаются под наименованием энергоинформационных полей.
Для того чтобы достойным образом почтить память Месмера, необходимо хотя бы коротко сказать и о тех годах, которые стали завершением его земной судьбы. Ничего не зная о них, читатель не получит полного представления о подлинном величии Месмера.
Стефан Цвейг, описывая последний период жизни Месмера, видит иронию судьбы в том, что этот отчаянный искатель и экспериментатор не сделал своего решающего открытия и что явление, именуемое «месмеризмом», не является ни его учением, ни его изобретением. Он видел эту силу, работал с ней и просмотрел ее. Открытие по везде действующему правилу принадлежит тому, кто первый его сформулировал и описал. Доказал же и впервые словесно охарактеризовал явление восприимчивости человеческой психики к гипнозу и пролил некоторый свет на таинственную область бессознательного верный ученик Месмера маркиз де Пюисегюр, о чем уже говорилось ранее.
Но ведь все дело в том, что не была судьба иронична к Месмеру. Он действительно не открывал гипноза. Он открыл только то, что открыл: флюидическое лечение, дошедшее до нашего времени и получившее широкое распространение под названием биополевой терапии, энергоинформационного лечения (хотя и не получившее пока окончательного признания со стороны официальной науки).
Гипноз же и его частный случай — сомнамбулизм, открытый Пюисегюром, — является лишь составным элементом энергоинформационных (флюидических) отношений в природе. А они действительно представляют собой проявление некоторой универсальной сущности (флюида). Наполнение ею больного организма и гармоничное перераспределение внутри него, собственно, и лежат в основе того метода, который открыл для Европы Месмер. Гипноз — это лишь органическая составная часть энергоинформационного (флюидического) воздействия, «лечения биополем». По этому самостоятельному вопросу в настоящее время имеется уже немало работ. И вполне естественно полагать, что научное признание приоритета Месмера в исследовании этого явления (во всяком случае, в европейском масштабе) состоится в недалеком будущем.
Однако речь идет о последних годах жизни Месмера. Спасаясь от террора Французской революции, он, обедневший и безвестный, оказался в Швейцарии и для поддержания жизни долгое время занимался врачебной практикой. Это продолжалось 22 года. Во всей всемирной истории едва ли найдется пример столь стремительного падения с гребня шумной славы в бездну забвения и безвестности. И этот стареющий в полном духовном одиночестве человек проявляет величественную скромность и полноту стоической выдержки и мудрости. В полной глуши, лишь для самого себя, совершенно анонимно он продолжает свои опыты и тем поддерживает «ровное горение» своего научного интеллекта. И даже в тот момент, когда в 1812 г. Берлинская академия вновь вспомнила о «животном магнетизме» и пожелала заслушать доклад самого автора, он не принял этого приглашения, сославшись на то, что он стар и слишком устал от борьбы за свои научные убеждения. Справедливости ради стоит отметить и тот факт, что французское правительство назначило ему пожизненную ренту в возмещение того миллиона франков, который он потерял при обесценивании государственных счетов во время революции.
5 марта 1814 г. в 80-летнем возрасте Месмер почувствовал приближение конца и попросил сыграть ему на любимой стеклянной гармонике. Похоронили его без всякой пышности, ни в одной газете не было известия о его кончине.