И пусть простит читатель злоупотребление цитированием, но нам кажется, что последующий текст очень точно характеризует состояние психоанализа в зарубежной и российской медицине: «Психоанализ, — продолжает М. И. Буянов, — не может объяснить все или даже значительную часть событий, в его силах приоткрыть завесу над очень редкими явлениями, встречающимися в основном среди богатых и извращенных натур главным образом в артистической среде… Большинство самозванных психоаналитиков, рекламирующих себя в средствах массовой информации на необозримых просторах бывшего СССР, это такие же шарлатаны и проходимцы, как 99 % так называемых народных целителей, не говоря об астрологах, которые в ста процентах являются жуликами»[47].
Размышляя над причинами отрицательного отношения к психоанализу в России, необходимо признать, что провозглашаемый им пансексуализм расценивался русским менталитетом как «бесстыдство современной эпохи» (Н. А. Бердяев), «демонизм» (С. Л. Франк), принижающий духовную сущность человека. Это связано с тем, что русские традиции, в том числе и врачевания, предполагали бесспорное главенство в человеческом естестве его «божьей искры» — души.
Именно поэтому деятельность русских врачей XIX — начала XX вв. отличалась неподдельным гуманизмом, который был характерен и для духовных подвигов преподобного Сергия Радонежского (1314–1392): «Строителем русской духовной культуры» называл Сергия Николай Константинович Рерих.
Большой заслугой Сергия Радонежского было возвышение авторитета христианских методов врачевания. Впечатляющим «чудом», совершенным Сергием, явилось исцеление бесноватого. А уже несколько лет спустя он пользовался «многомятежной славой» чудотворца-исцелителя. Во время своих многократных душенаставнических походов по Руси он исцелял, исправлял и поучал людей силой ощущаемой в себе благодати.
Прямым продолжением духовных достижений преподобного Сергия явились не только деяния последующих православных подвижников (Кирилла Белозерского, Нила Сорского и др.), но и многоплановая работа по психологическому наставлению верующих, проводимая духовниками-старцами. Монашеский институт старчества в России был, по существу, первой стихийно сложившейся системой психотерапии, основанной на христианских принципах миропонимания. Этому способствовало и то обстоятельство, что, «оберегая душу» верующих от зла, уже первые «духовные отцы» совсем неплохо постигли закономерности управления психикой. Сложная система психосоматической регуляции по «самособиранию естества человеческого», своеобразная психокоррекция и модификация состояний всегда была важнейшим элементом православной практики «умного делания» — достижения согласия разума со всеми силами человеческой природы.
Последним из известнейших православных врачевателей тела и духа верующих был протоиерей, настоятель Андреевского собора в Кронштадте Иоанн Кронштадтский (1829–1908). Это был своего рода российский «Николай Угодник», целитель и заступник, к которому обращались в беде и болезни, и он непременно помогал. «Немощи немощных носи и тако исполнишь закон Христов» — эти слова стали правилом всей его жизни.
Особенности отечественной психотерапии и всей русской медицинской традиции очень точно отражены в статье философа А. И. Ильина «О призвании врача». «Согласно этой традиции, — отмечает автор, — деятельность врача рассматривалась как дело служения, а не дело материального обогащения».
В значительной степени это объяснялось тем, что сама болезнь понималась не как отвлеченный диагноз, а как телесное и «душевно-духовное» страдание человека. Сама врачебная присяга, которую приносили врачи, основывалась на важнейших ценностях православия и воспринималась молодыми специалистами очень ответственно.
Надо сказать, что сегодня в России, когда психотерапия лишилась навязываемых ей ранее нормативных предписаний, отдельные врачи начинают возвращаться к богатому опыту христианских целителей и включают некоторые элементы православных обрядов в комплекс психотерапевтических воздействий при выполнении особо сложных вмешательств в психическую сферу больного (при алкоголизме, наркомании, сексуальным перверзиям и пр.)[48].
Начало российской научной психотерапии заложил выдающийся отечественный специалист по внутренним болезням В. А. Манасеин(1841–1901) своей работой «О значении психических влияний», вышедшей в 1877 г. Будучи профессором Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, он собрал обширный материал, отражающий многостороннее влияние психических факторов на здоровье человека. Изданный им курс лекций явился первым существенным теоретическим вкладом в создание системы «психического лечения болезней» в русской медицине. В материалах лекций он справедливо отмечал, что «психический способ лечения играл большую роль в донаучной медицине и был предан забвению с развитием физических и лекарственных методов врачевания».
48