Комментируя эти исследования, известный французский психотерапевт и гипнолог Л. Шерток писал: «Гипноз животных представляет собой поведение, характеризующееся неподвижностью и оцепенением регрессивного типа… Чем выше стоит животное в филогенетическом ряду, тем большую роль в возникновении гипнотического состояния играют эмоциональные факторы (в элементарной форме они имеют место и у большинства низших животных)… Гипноз человека не имеет до сих пор удовлетворительных теоретических объяснений, поэтому исследование гипноза животных кажется полезным «возвратом к источникам»[7].
Таким образом, на основании рассмотренных материалов мы можем считать, что у тех форм первобытного человека, которые еще не обладали сформированной речью, явления гипноза существовали в виде психосоматических пассивно-оборонительных реакций на сильные неожиданные стимулы.
С появлением Homo sapiens, что произошло, по мнению различных авторов, от 25 000 до 100 000 лет тому назад, формируется уже современный и с тех пор не изменившейся вид человека, во многих отношениях резко отличающийся от более ранних его видов. Этот человек (кроманьонец) уже говорил, обладал значительными охотничьими навыками, а так же определенным изобразительным мастерством и специфической культурой. Представляет некоторую загадку то обстоятельство, — и в этом сходится большинство специалистов, — что замена неандертальца современным человеком произошла относительно быстро. Г. Ф. Осборн в связи с этим отмечал, что замена одной человеческой расы другою была «наиболее неожиданной переменой, которую мы знаем во всей доистории Западной Европы»[8].
Наиболее существенный сдвиг, который произошел в этот период развития человека, состоял в том, что новые факторы развития вытеснили прежде господствовавшие факторы видообразования на базе естественного отбора. Буквально фактор «труда» заменил собою фактор «естественного отбора». Случилось это, конечно, не сразу, на каком-то достаточно длительном историческом этапе проявлялись обе вышеуказанные тенденции. Однако с какого-то определенного времени во главе эволюции стали не врожденные инстинкты, а врожденная способность к восприятию и запечатлению опыта, передаваемого через обучение.
Главным жизненно важным качеством нервной системы на данном этапе развития стала ее способность к восприятию и запоминанию информации, получаемой в процессе обучения и накопления индивидуального жизненного опыта. Именно эти задачи эффективно решались посредством развития качеств внушаемости, обеспечивающих не только запечатления необходимой суммы знаний и умений, но и соответствующее формирование поведенческих программ.
В результате возникшего парадокса нервно-психической эволюции, обусловленного вытеснением фактора естественного отбора, нервная система человека стала характеризоваться обилием отклонений от нормы. «Нервные аномалии и связанные с этим нервные срывы, — писал по этому поводу видный российский невропатолог С. Н. Давиденков, — еще ничем не ограничиваясь в своем проявлении, могли широко развиваться в молодом человечестве, наложив свой отпечаток на всю духовную культуру того времени, а также на долгие последующие тысячелетия… Запредельная экспансия в популяции неблагоприятных вариантов нормы должна была явиться неизбежным последствием прекращения естественного отбора. В противоположность дарвиновскому "выживанию наиболее приспособленных", бывшему базой эволюции путем естественного отбора, здесь неизбежно должна была осуществиться "экспансия наименее приспособленных" далеко за те пределы, которые были возможны раньше»[9].
Исследователи считают, что именно «экспансия наименее приспособленных» послужила толчком к значительному росту подвижности нервных процессов, повышающему скорость восприятия и переработки информации, поступающей из внешней среды. Считается, что человек с нервной системой такого типа (современный человек) существует около 30 тыс. лет — всего лишь, примерно, тысячу поколений. Развитие и совершенствование речи требовало уже совершенно исключительной быстроты взаимодействия возбудительных и тормозных процессов коры головного мозга. Следовало бы говорить о какой-то совершенно особой, скоростной, стремительной, сверхбыстрой подвижности, свойственной высшей нервной деятельности человека. Наш речевой аппарат работает настолько четко и быстро, что нам теперь совершенно не нужно даже заранее обдумывать конструкцию произносимой нами фразы, а мы ее просто начинаем, следя не за грамматической ее конструкцией, а лишь за ходом собственной мысли, что, однако, не мешает тому, чтобы все слова, а так же все наклонения и падежи оказались стоящими на своем надлежащем месте.
9