— Мог бы сразу по умному спланировать, — недовольно буркнула Манька. — Семь раз примерь, один раз отрежь… Ты, видно, ни разу не померил…
— Будь я трижды Бог, не получилось бы! — чистосердечно признался Дьявол. — Вселенная возникла из Ничего — вырвалась на волю из одной точки, которая меньше атома. Вернее, с атом она и была. А если одно большое озеро, попробуй-ка разбрызгать на необъятные просторы поровну! — он осуждающе покачал головой. — Уж как получилось! Мне нужна была такая материя, которая бы удерживала Бездну, расширяя пределы Бытия. Черные дыры с запасом топлива на многие миллиарды лет. Фактически, я устроил термо-протоно-образующую реакцию. Вот тут, на этом самом месте была Бездна, — Дьявол постучал по скале ладонью. — Я отодрал ее в задницу, выбил зуб, порвал и выставил вон, наполнив Небытие Бытием. Но исследования привели меня к выводу, что бедный Валес ничем не хуже Перуна, а Баба Яга могла бы фору дать Диве-Додоле. И тут земля, которая видит во мне мудрое начало. Ремеслу учатся долгие годы и опыт приходит со временем. Обстоятельства изменились. Капля рождает капли, теперь новая Подвселенная будет рождаться не из одной точки, а во всех местах необъятной вселенной. И сразу со златом-серебром. Основательно готовлю источники, которые не позволят сформироваться одной большой черной дыре, размножены, расширены, распределены. Горючее поднакопил, выправляя по всему периметру.
— Блин! Офонарел?! — Борзеевич покрутил пальцем у виска. — Ничего же не останется!
— Тьфу, на тебя, Борзеевич, постучи по дереву! — Дьявол ненадолго задумался, что-то просчитывая в уме. — Еще как останется! Представь озеро и сравни его с облаком. То же да не то. Благодатный дождь прольется на землю, оросив пустыню. Тебе-то о чем переживать?! Ты ж после каждой помывки на золоте с моей руки ешь, в золоте ходишь, золото раздаешь, а посмотри, на кого стал похож?! Вылитый Бомж! И не помнишь, наверное, что в Саду-Утопии жил, пока лед да пламя — и прислуживали тебе ангелы, и мяли тебя нежные мои пальчики!
— Ты на самом деле взорваться решил?! — ужаснулась Манька.
— Ну, до этого дожить надо! Твое дело — выжить в экстриме! — рассердился Дьявол. — Так, о чем это мы?.. А, вспомнил!.. Благодать! А какая миллиардища вампиров придет после взрыва в Бытие! — Дьявол блаженно улыбнулся, раз пять перебрал пальцы, довольно подсчитывая в уме. — Так вот, — он вернулся к рисунку на земле. — Это твоя матричная память, в которой вампиры приготовили мертвой водицы, чтобы и тебя напоить и самим напиться, — он указал на конец треугольника, — твоя, так сказать, честь, совесть, мудрые наставления… Здесь они причисляют себя к лику святых. А какое у треугольника основание! Сплошные силлогизмы, коммутативно передающие последовательный ряд готовых умозаключений. Даже интеллект не нужен: пришел, посмотрел, поумнел! Вот какая сила у тебя в земле — по кладу ходишь, а взять… Тьфу на тебя!
— Я бы умная была, — возразила Манька, немного поразмышляв. — А у меня ни ума, ни силы!
— Ум — следствие жизнедеятельности и продукт переработки. Из тебя выкачивается РЕСУРС! Чувствуешь разницу! — порадовал ее Дьявол. — Это как нефть в земле: Царь продает ее налево и направо, а страна отсталая. И, кажется, много ее, а нефть раз — и закончилась. Царь свалил, а страна живет хуже, чем при Царе — ни мощностей у нее, ни ресурса. И полилась из нее кровушка, потому что следующий ресурс — сам человек: почки, печень, костный мозг, рабочая силушка…
— У нас и при нефти человек как ресурс котируется… — согласилась Манька. — Сколько людей в год пропадает!
— А здесь, — Дьявол указал на другой конец звезды, — безусловно, одноименные выражение, типа: Могила! Срам! Сивая кобыла! Ну и так далее. Ни холодно, ни горячо — так вампир чувствует, так поступает, опираясь на умозаключения, которые приходят отсюда, — он махнул тростью, как указкой, переместившись в другой конец звезды. — И люди с тобой такими же становятся, ибо основание треугольника открывает и закрывает их здесь, как благие мысли на стороне вампира в твоем треугольнике.
Заклятия они всегда сопровождают соитием. Не спроста. Приятной стороной червяк всегда поворачивается к родителю. Бог, давший ему жизнь, там, следовательно, здесь только хвост червяка. Там слово, здесь плоть. Совокупление проверенным способом разворачивают на вампира приятное, оставляя в твоем полуобразном восприятии содержание действа и насмешку: мы, Маня, имеем тебя во все щели! — хотя в это время имеют не тебя, а вампира. Это не содержание, это вечное напоминание. А душа твоя в это время пьет либидо, ему приятно, что его имели. Имея — имеет!
А у тебя как раз наоборот, молятся, не разгибая спины. Но ты не слышишь, не уразумеешь, они — это ты. В то время, когда оправдываешь вампира, думаешь о нем, как о человеке, пытаешься примерить его на себя и волнуешься, стоит вспомнить о Благодетелях.
Василиск самый умный и законопослушный червяк в мире, соблюдающий все заповеди: возлюби Бога всем своим разумением — а Бог у него отверстый, то есть я, приблагодетельно поворачивающий его то влево, то вправо, не имеет ни ночи, ни дня, не спит, не алкает, не трепещет, не чувствует боли, почитает родителей своих, не скажет свидетельств ложных, а только то, что слышал и видел, не прелюбодействует, живет с червяком в земле твоей, не ворует, не крадет, не забивает крамолой свою голову, у него ее нет, только твою…
В общем, червяк — вершина совершенства. Один недостаток — рукотворный, а я рукотворными могилами не соблазнюсь.
— Ну и? — тупо спросила Манька. Все, что сказал Дьявол, она уже примерно знала.
— А то: червяк — когда он и в том и в другом треугольнике, уже не червяк, а всесильный демон. И зарывается так глубоко, что ни ты, ни вампир не имеете возможности с ним управиться — сердцевина того самого яйца, который мутит две матричные памяти. И прекрасно управляется с вами обоими. Но скажи "я есмь!", и вампир остался без обеда. Ужаль червяка в пяту, он обязательно обернется посмотреть, кто его переехал. Убить вампира — благоразумная цель, но не могучей рукой, как приятно и принято думать, а могучим червяком. Вспомни: стрела вошла в сердце — и колодезь отозвался многочисленным ахом и вздохом. — Дьявол ткнул в вершину треугольника, который основанием выходил на сторону вампира. — Стрела пронзала тьму, голова червяка поворачивалась в твою сторону, а хвост — в другую. А если повернуть червяка раз, повернуть два, он и вышел весь — земля его распознала!
Манька пыталась собрать воедино, все что успела узнать и проверить на себе. Она вспомнила, как разбивались всякие обиды и разные переживания, которые она находила у себя в сердце, на разные слова незнакомых людей, которые жаловались, укоряли, чего-то просили, нахваливали. Но если после этого придется биться с вампирами, меч ей нужен был настоящий, а не мысли вслух. Такой, как был у двух ее спутников с шестой и седьмой горы. Червяки ее интересовали меньше всего — не убьется, привыкла уже. Другое дело, когда нападут, как напали на четвертый город. Там бойцов было много — весь город и три богатыря, а и то не сразу справились, а она здесь одна, вампиров не кучка, а государство — и драконов у Благодетельницы три.
— Но если убивать надо червяком, то на что мне меч?
— Сеять страх. Остается выжить в сообществе вампиров, изгоняя их из земли мечом, способным рубить головушки так же надежно, как муть, которую я только что передал неискушенной в знании демонологии голове. Вампиры на чем свои утверждения основывают? На страхе. На отсутствии взаимности. И ты им покажи, потряхивая мечом, что жить с ними не собиралась. И тут уж вампира берегись! Когда придут удостовериться, что червяк откинулся, помощи от червяка не дождемся, или твоя голова с плеч, или Царя. Не будем пренебрегать червяком. Но и меч нам нужен. В основном, тебе.