Бахчисарай славился своим ремесленным производством: здесь изготовлялись кожаные изделия, в том числе седла, сафьяновая обувь, превосходные ножи, ружья, медная посуда и т. д. Ремесленники были объединены в 32 цеховые корпорации, каждая во главе со старшим мастером и двумя помощниками: они регулировали производство и цены, руководили приемом учеников и посвящением в мастера, обставлявшимся весьма торжественно. Цеховая организация Бахчисарая, по-видимому, сложилась на основе древней местной ремесленной традиции городов Крыма. Сказалось, видимо, и влияние цехового строя в Стамбуле, где в XVII–XVIII вв. он был очень развит.
Вот какой увидел повседневную жизнь города немецкий путешественник А. Гакстхаузен в 40-е годы XIX в.: "Ремесленники распределены по различным кварталам согласно ремеслу. Каждый сидит в своей лавке, открытой со стороны улицы, и занимается свои делом… Вместо окон по всему фасаду идут ставни, которые запираются на ночь и открываются утром, так что верхняя часть образует навес, а нижняя — прилавок. Взгляд при этом проникает во внутренность дома, который напоминает небольшой театр: тут, например, видишь булочную, где несколько подмастерьев размешивают тесто, а сам булочник стоит перед плитой, где разведен огонь. Чуть далее видны десятка два домиков подряд, таких же театров в миниатюре, где роли распределены между мастером-портным, его помощниками и учениками… С другой стороны — ряд домов, где живут ножевщики. Хозяин дома, стоя перед горном, кует железо быстрыми ударами; рядом с ним — складной стол, где разложены на продажу его изделия. Вы найдете здесь прекрасный выбор ножей и других инструментов из железа н стали".[59] Непременной принадлежностью города были кофейни, которых Паллас насчитывал семнадцать: кофе здесь подавался без сахара и приготовлялся из смолотых в тончайший порошок зерен. "Эти заведения имеют со стороны улицы крутую галерею, где сидят посетители, курят трубку и пьют кофе, — описывает свое посещение кофейни Гакстхаузен. — Глубокая тишина царила вокруг нас… Татарин, большой говорун на улице и в лавке, не открывает рта в кафе, куда он приходит только чтобы отдохнуть, а не поболтать, как в Европе. Нередко в кафе заходят цыгане, чтобы поиграть на своих инструментах, а вечером всегда найдется человек, который будет развлекать общество, рассказывая сказки".[60] Запомнились они и Грибоедову: в его кратких путевых заметках есть запись от 5 июля 1825 г.: "Ночью в Бахчисарай. Музыка, кофейня, журчание фонтанов, мечети, тополи".[61]
Конечно, с тех пор Бахчисарай сильно переменился: в старой части города местную застройку в основном сменили дома провинциально-европейского характера, исчезли высокие каменные ограды, старые постройки, и тем не менее сама планировка города, его улицы, подчиняющиеся рельефу местности, сохраняют средневековый характер. Внимательный глаз различит в ряде мест города, особенно в предместьях Салачик, дома усадебного типа, с постройками вокруг небольшого внутреннего дворика, видимо, воспроизводящие традиционную местную застройку — буквально по старым фундаментам. Особое очарование таким домам придают разросшиеся кусты вьющихся роз, жасмина и неизменное украшение города — пирамидальные тополя.
Рядом со старым Бахчисараем вырос сегодня новый современный город, поглотивший и бывшие предместья с остатками древних построек, предшествовавшие возникновению столицы Крымского ханства, — Салачик (Староселье) и Эски-юрт (Азис).
Замечания о дворце
Сердце старого города и его наиболее древняя часть — ханский дворец. Адиль-Сахиб Гирей закончил его постройку примерно в середине XVI в. Дворец, занимающий сегодня площадь в 4 гектара (а в прошлом — еще бОльшую), включал в себя и сады, окружавшие основные постройки дворца. Отсюда и название Бахчисарай — «дворец-сад».
С главной улицы во дворец вел каменный мост, переброшенный через облицованную тесаным камнем речку. За мостом — широкие ворота, заново построенные при ремонте дворца в XIX в. Над ними — пестро расписанная, с цветными стеклами башня, также появившаяся после ремонта дворца на месте надвратного помещения. Левее ворот вдоль главного фасада на улицу выходили лавки. За воротами открывался обширный двор, где собиралось ханское войско, происходили встречи послов и т. д. Двор окружают дворцовые постройки: собственно в этом огромном комплексе разнообразных и разновременных сооружений затрудняешься выделить центральное здание дворца. Как тут не вспомнить, что само слово «дворец» образовано от «двор»: он-то и является организующим центром, а вокруг — всё необходимое для жизни восточного владыки: слева — мечеть, справа — парадные залы разного назначения, жилые покои, дворики с фонтанами и, наконец, остатки гарема. Мусульманская архитектура, давшая образцы монументальной строгости и красоты, продуманности и правильности форм в культовых постройках — мечетях, медресе, мавзолеях — при сооружении частных жилищ, казалось, предоставила полную свободу проявлениям причудливой восточной фантазии, народным вкусам и местным традициям. Дворец на востоке с древнейших времен имел дворовый тип композиции: парадные помещения и жилые покои группировались вокруг нескольких дворов — парадного и более камерных. И во дворцах, и в жилых домах, в соответствии с восточной традицией, основным компонентом, организующим постройки, был двор и сад с фонтаном. Мотив сада — одна из характернейших особенностей мусульманской архитектуры: растительные орнаменты, высеченные в камне, в росписи стен, в оформлении фонтанов — все стремится представить сад как самое прекрасное место на земле. Народное представление о рае рисовало его садом с многочисленными источниками. Некое условное подобие райского сада и должен был являть дворец повелителя. Легкая, «киосковая» архитектура дворцовых построек, отсутствие монументальности в ханской резиденции не случайны: даже стены, разгораживающие сад и интерьер, в какой-то мере условны: их задача — создать прохладу в знойный летний день, но при этом они «впускают» сад через двойной ряд окон, окружающих помещение с трех сторон, а внутри его журчит мраморный фонтан, поддерживая свежесть воздуха и иллюзию пребывания в саду. Ближайшим источником вдохновения, образцом для подражания служил крымским ханам и их строителям дворец султанов в Стамбуле — Топкапи, начатый постройкой вскоре после завоевания города Мехметом II в 1453 г. Строительство дворцовых зданий продолжалось и в последующие века. Этот дворец, ныне превращенный в музей, состоит из множества зданий и киосков, соединенных арками н группирующихся вокруг четырех основных дворов. К этому времени турки-османы к своим прежним малоазийским, сельджукским традициям прибавили ряд византийских строительных приемов, кроме того, вполне в духе времени освоили ряд элементов европейского ренессанса и барокко: мотивы этого нового османского искусства и легли в основу компоновки и декорировки построек бахчисарайского дворца. Ханы часто бывали в Стамбуле, их вассальное положение не было для них обременительным, и гордясь своим происхождением от Чингиза, которое они ценили никак не ниже султанского, стремились окружить себя такой же роскошью. Неудивительно, что из турецкой столицы вывозились также моды, вкусы и мастера. В старейших частях бахчисарайского дворца, который начали строить ненамного позднее стамбульского, заметны следы арабо-персидского и турецкого стилей; когда дворец пришлось восстанавливать после пожара 1736 г. во время похода Миниха, то, по свидетельству Ф. Вруна, "Портою были присланы из Константинополя строевой материал, архитекторы и красильщики".[62] Сходство дворцов, видимо, служило предметом гордости: Екатерине II и ее спутникам сообщили, как пишет де Сегюр, "что ханский дворец был построен по образцу Константинопольского, хотя и в меньших масштабах".[63]
59