– Но я даю только безопасные районы, – возразил мужчина.
– Они безопасные до тех пор, пока она не попадется кое-кому на глаза. И проблемы в первую очередь будут у тебя.
– Пригляди за ней, – устало попросил Михас.
– С чего вдруг? – резко спросил Лиро, когда его кресло задело дверь, за которой скрывалась девушка. Внутри Кати все похолодало – ей негде было спрятаться. – Она не тилец, поэтому не такая уж наивная и безобидная. Лучше беспокойся о себе. То, что ты аптекарь, не спасет тебя.
Катя уже не слушала его, молясь про себя только о том, чтобы сию же минуту исчезнуть, до того, как ее обнаружат. Она так страстно этого желала, что не сразу заметила странное незнакомое чувство: что-то очень горячее разливалось внутри нее, распространяясь по всему телу. От этого жара, казалось, закипала кровь, а сама она словно испарялась. Когда Лиро въехал в свой кабинет, внутри было пусто.
Девушка очнулась в кровати, испытывая смешанные чувства.
– Что это было? – она смотрела в темный потолок перед собой. Как обычно, еще царила глубокая ночь, и все в квартире мирно спали. – Я исчезла, потому что захотела? Неужели… – Катя вскочила на постели, осененная пришедшей в голову мыслью: она стала завершать кон и впервые вернулась сама, есть ли тут связь? Только вне города проверить эту идею не представлялось возможным.
***
Русская команда участвовала в поисках без продыху уже три игры подряд, чего никогда не случалось, и потому игроки приуныли. Обычно эту никому не интересную обязанность распределяли между группами так, что у всякого оставалась возможность побездельничать в пабе за каким-нибудь неважным разговором время от времени. И потому, как только люди собрались на площади для инструктажа в начале кона, Агнесса, всегда рассудительная, отправилась к Педро с предложением в этот раз изменить порядок. Катя вместе с остальными стояла в стороне, дожидаясь решения старшего игрока и старших групп.
– Если мы и сегодня станем участвовать в поисках, я просто уйду к лойсерам, – заявил Никита, хмурый, с красными от недосыпа глазами.
– Ты ужасно выглядишь, – девушка бросила взгляд на мятую футболку парня и его взъерошенные волосы. Она так и не извинилась перед ним, но время между прошлым и нынешним коном сгладили впечатления об их последнем разговоре.
– Еще бы! Всю ночь готовился к экзамену, заснул на минуту, и на те! Давай, бегай, ищи этот проклятый мешок, – произнес он, широко зевая, – а мне бы просто поспать! Еще немного, и я готов поднять восстание.
– Да ты бунтарь, – прогремел Вениамин Григорьевич, опуская тяжелую ладонь тому на плечо. – Вспоминается мне один случай, – Катя невольно улыбнулась, услышав эту фразу. Бывший военный любил вот так начать очередную историю. – Возвращались мы с одним сержантом в полевой лагерь из части. Темно уже было, места дикие, дорога проселочная, а мы уставшие и голодные. Летим, значит, под восемьдесят, кругом степь, фарами дорога только высвечивается и немного обочина, а так ничего не видать. И тут под колеса выскакивает зверь какой-то, подвид суслика, только крупнее. Сержант по тормозам. Я думал, в окно оба вылетим, хорошо пристегнуты были. Я его, значит, так – мужчина кашлянул, покосился на Марию Александровну и произнес: – ласково спрашиваю: какого он тормозит? А ему зверя видите ли жалко, жалостливый попался такой. Я аж удивился, вроде суровый мужик, серьезный, сибиряк, а тут такое. Ну, мы-то остановились, а грызун этот в кусты. Значит, опять скорость набираем. Только до тридцати разогнались, опять этот, понимаешь ли, зверь под колеса. Только Сержант тормозит, тот шасть в сторону, и не видно его. Трогаемся в третий раз, и все повторяется в точности. Я уже сержанту приказываю: «Жми! Ну, его, этого зверя подальше». Он разгоняется до сорока, грызун перед нами скачет, оглядывается еще так, едем ли мы. Пятьдесят – он впереди несется. Не уходит, падла! Пятьдесят пять! Думаю: «Во дает!» Шестьдесят! И только тогда в сторону убрался.
– Ох, – вздохнула тетя Маша, – я не против здешних порядков, но игра действительно становится в тягость. Может быть вы, господин Кам, скажете свое слово Педро? Все-таки уважаемый человек.
Кореец удивленно кашлянул.
– Кто станет слушать старика в игре? Это не Корея.
Катя слушала их разговор краем уха, глазами всматриваясь в группу старших игроков. Она очень надеялась, что принятое решение окажется в пользу ее команды, но в отличие от остальных девушка имела совсем иные планы на эту ночь. Две недели, прошедшие с прошлой игры, ей не давала покоя мысль о районе шиáха, как его назвал Лиро. Катя не знала значения этого слова, но отчего-то не спешила спрашивать его у игроков, чувствуя неясный внутренний запрет. Девушка понимала, что со своим любопытством влезает в какие-то местные дела, и не хотела, чтобы об этом знали остальные.