– Куда же могли подеваться остальные? – удивился Моах.
– Может быть, Лиро их брал, – неуверенно ответил Михас.
– Ты разрешаешь ему заходить в библиотеку? – задумчиво поинтересовался тилец, внимательно глядя на приятеля.
– У нас она одна на двоих, – после некоторой паузы сконфужено произнес он.
Моах выпучил глаза, услышав это заявление. Видимо, так поступать было не принято.
В комнате снова повисла тишина. Лежащее на полу тело никак не располагало к светской беседе. Девушка обернулась на все еще неподвижно лежащего Лиро.
– Неужели ничего нельзя сделать? Почему он не встает?
– Болезнь долго отступает, нужно подождать, пока лекарство поможет, – признался Михас. – Все началось лет шесть назад, но мои знания не способны ему помочь.
Катя отвела взгляд, понимая, что однажды подобный приступ может оказаться последним для молодого парня. Он уставилась в центр ягодного киселя, красного словно кровь. От этой мысли ее передернуло.
– Не мучайся чувством вины, – донеслось с пола. Девушка стремительно повернулась на голос и увидела открывшего глаза Лиро.
Михас с несвойственной его возрасту проворностью кинулся к нему.
– Как ты?
– Нормально, – он отмахнулся от помощи мужчины и самостоятельно принял сидячее положение.
– Вот и хорошо, – с облегчением пробормотал Моах, откидываясь на спинку стула.
– Где мое кресло? – заозирался парень.
– Что спровоцировало приступ? – допытывался аптекарь у своего пациента, но тот уже увидел свой транспорт и, игнорируя заданный ему вопрос, с трудом достал до него, подтягивая к себе.
– Спроси у нее, – небрежно бросил он, сильными руками помогая себе усесться на место. – Расскажи-ка, где я тебя встретил, и что ты там делала, – Кате достался острый, словно бритва, взгляд.
Девушка покраснела от смеси стыда и неблагодарности, проявленной этим беспардонным типом. Конечно, рассчитывать на простое человеческое спасибо в данном случае не стоило, но Лиро мог бы не сдавать ее! На долю Михаса сегодня и без того выпало столько волнений, неужели нельзя было поберечь его от новых переживаний?
Пожилой джентльмен поднялся с поля, обращая к ней непонимающий взгляд:
– Катя, о чем он говорит?
– О том, что эта бедняжечка, за которой ты просил приглядеть, прямиком направилась в шиáха, где я видел ее в прошлый раз, и даже умудрилась оторвать еще незрелую створку окна.
Михас и Моах в ужасе уставились на еще более покрасневшую девушку.
– Ее кто-нибудь видел? – прошептал побледневший аптекарь.
– Не знаю, – сухо ответил Лиро, размещая ноги при помощи рук на специальных подставках у кресла. – И не говори, что я тебя не предупреждал на ее счет!
Катя, какой бы виноватой себя не чувствовала, ничего не пропускала мимо ушей, но, к сожалению информации пока было мало.
– Если они узнают, то… – севшим голосом произнес Моах. – Что будет? Что будет!
Пожилой джентльмен взволнованно взглянул на него, а потом обратился к Кате:
– Никому не говори о том, где ты была и что видела! – Он взял ее руку в свои ладони и, крепко сжав, произнес, глядя ей в глаза: – Никому!
– Да я ничего не видела, – смущенно пробормотала девушка, опуская взгляд на переплетение пальцев. – Но почему мне нельзя там ходить, и кто такие «они», кого вы боитесь?
Ни один из мужчин не спешил ей отвечать. Ищущая переводила взгляд с одного на другого, надеясь получить хоть какое-то объяснение.
– Это наши дела, – осторожно произнес аптекарь, выпуская из плена ее кисть и отходя обратно к своему стулу. – Тебе не стоит беспокоиться об этом. Просто сделай то, о чем я тебя прошу.
Девушка задумчиво вздохнула. Она никогда не любила недомолвки и предпочитала знать правду, чтобы быть ко всему готовой. Что ж, придется пока засунуть подальше свое любопытство. Лезть напролом, игнорируя слова Михаса, было бы неправильным и невежливым.