Укрепления хеттского города Зинджирли. Реконструкция северных ворот с внутренними дворами (по Лушану)
Хеттская керамика. Нас не должна ввести в заблуждение современная форма этих сосудов: им 2500-3000лет
От первых ворот, охраняемых каменными львами или богами, до главных ворот тянулись ряды огромных неотесанных глыб и плит с рельефами и надписями. Они стояли свободно, на низких подставках — в точности так же, как 20 или 25 веков спустя, когда их отрыли археологи.
Большинство этих рельефов относится, правда, к позднейшей эпохе и представляет собой лишь провинциальный отблеск столичного искусства некогда могущественной
Хеттской империи. Но, несмотря на это, в них явственно проступают своеобразные черты хеттского искусства, и даже человек, не слишком осведомленный в искусстве древнего Ближнего Востока, никогда не спутает их с произведениями ассиро-вавилонского или египетского искусства. Над творчеством отдельных хеттских художников доминирует общий стиль, нормы которого являются одновременно границами их творческой оригинальности. Хеттский рельеф глубже египетского, а от ассиро-вавилонского отличается более твердой линией. В нем проявляется более настойчивое стремление к стилизованной и при этом полнокровно реалистической художественной манере. Хеттский мастер начинает всегда с головы (которая получается у него выразительнее, чем остальные части фигуры) и творит как-то более беззаботно, не давая связать себя требованиями строго замкнутой композиции. Те же черты имеют и многочисленные мелкие фигурки из базальта, бронзы и железа, найденные в развалинах зданий: мужские и женские головы, фигуры сидящих и идущих людей, богов и главным образом детей, культовые знамена и так далее, а в значительной мере и керамика.
Это искусство не соответствует, конечно, мерилам, которые мы вольно или невольно прилагаем ко всякому художественному произведению — мерилам гораздо более позднего греческого классического искусства, до сих пор являющегося для нас не только нормой, но и редко досягаемым образцом. Хеттское искусство бесхитростно. Сначала оно не привлекает нас, но при тщательном и вдумчивом всматривании оставляет в конце концов сильное, непреходящее впечатление. Если бы нам пришлось охарактеризовать его место в истории искусства одной фразой, мы, наверное, сказали бы: это прообраз, какая-то зимняя, февральская весна греческого искусства. Это искусство древнейшей индоевропейской культуры, от которой не осталось ничего, кроме несбывшихся надежд.
Наследие хеттов
«Вторжение эгейских народов преждевременно положило конец культурному подъему и самому существованию этого одаренного народа, что было действительно большой потерей для человеческой культуры», — говорит Бедржих Грозный, и мы вполне с ним согласны.
В этой связи трудно удержаться от вопроса: что, если бы царство хеттов не было уничтожено, что, если бы хеттскую культуру не растоптали босые ноги варваров и не скосил кровавый меч ассирийцев?
Хеттские бронзовые статуэтки из Телль-эль-Юдейдеха. Относятся приблизительно к концу II тысячелетия до н. э.
Однако вопрос этот лицом к лицу с историей не имеет смысла. К тому же попытка ответить на него увела бы нас в зыбкий мир фантазии, а мы старательно избегали этого на протяжении всей книги. Но есть смысл в другом вопросе: если хетты исчезли в пропасти истории более основательно, чем мифическая Атлантида, исчез ли вместе с ними их вклад в сокровищницу общечеловеческой культуры?
До сих пор не было доказано, что и в области культуры действует закон, подобный закону сохранения энергии в физике и химии. Несмотря на это,
культуры не исчезают бесследно. Например, еще в прошлом веке считалось, что греческая культура, элементы которой и сейчас живы в нашей культуре (и в значительно большей мере, чем мы это обычно сознаем), рождена единственно «гением Эллады» и вышла из него словно Афина из головы Зевса. Но археологические открытия в Месопотамии и Сирии показали, что многое из того, что мы принимали за оригинальный вклад греков, было лишь унаследованной и преумноженной лептой вавилонян, ассирийцев, финикийцев и египтян. А в свете новейших находок в Анатолии, как мы видим, и… хеттов.
Царь Варпалавас приносит дары — первые плоды урожая — богу растительности. Рельеф на скале близ Ивриза (вторая половина VIII века дон. э.). Последний значительный памятник хеттского изобразительного искусства с уже заметными чертами ассирийского влияния
Речь не только о том, что из своих малоазиатских походов греки возвращаются в шлемах хеттского типа и что Арион плывет из Малой Азии в Грецию с лирой, знакомой нам по хеттским рельефам. Ведь родиной греческой классической культуры была не материковая Греция, а малоазиатское побережье с Эфесом, Милетом, Галикарнасом, Книдом и островами Хиос, Лесбос и Самос — эта «богатая кайма на большом куске материи» бывшего Хеттского царства. Исследование греческой мифологии свидетельствует, что греки в весьма значительной степени черпали ее содержание именно отсюда. А если они черпали здесь сюжеты своей мифологии, почему бы им было не почерпнуть из того же источника и нечто иное? Например, некоторые производственные навыки (в частности, выделку железа, изобретение которой греческая традиция приписывает Главку из Хиоса), физико-математические знания, астрономические и медицинские сведения, хотя они и не информируют нас о происхождении своих столь же поразительных, сколь быстро усвоенных знаний.
Большинство ученых как раз в этой передаче эстафеты предшествующих достижений науки грекам, а через их посредничество и остальным народам Европы видят величайшую историческую заслугу хеттов. Боссерт называет Хеттское царство «мостом из Месопотамии в Грецию» и включает хеттов и их прямых наследников в число «учителей наших учителей» — греков. Грозный говорит, что «древние хетты, вспоенные блестящей вавилонской культурой, были лучшими посредниками между Азией и Европой, эгейской областью, Грецией и Римом». В.В. Струве присоединяется к подобным высказываниям: «Хеттская культура имела большое историческое значение, поскольку хетты и воспринявшие их наследие народы Малой Азии более позднего времени являлись важнейшими посредниками, передававшими достижения вавилонской культуры народам тогдашней Европы».
Но разве хетты передавали эти достижения только народам тогдашней Европы — в первую очередь грекам, от которых их переняли остальные европейцы? Разве не передали они своих знаний и народам Ближнего Востока, прежде всего иудеям, финикийцам и предшественникам обитателей нынешнего Ирана и Закавказья? Не соответствует ли истине, что этруски перенесли некоторые элементы хеттской культуры в Италию, а кельты — в Среднюю и Западную Европу прямо, без посредничества греков? Но если мы даже ограничимся греками: насколько значительным было хеттское влияние на греческую культуру и в чем оно конкретно проявилось? На все эти вопросы одинаково авторитетные ученые отвечают по-разному и притом почти всегда с оговорками.
Но и этим наши вопросы не исчерпываются. Ограничивается ли историческое значение хеттов только этой посреднической ролью? Подчеркивая ее, не преуменьшаем ли мы — говоря словами Бедржиха Грозного — «значительности самого факта существования их в высшей степени достопримечательной культуры»? А ведь сколько об этой культуре мы еще не знаем! Какие ответы принесет дальнейшее изучение царства хеттов и какие новые вопросы всплывут из глубин тысячелетий, когда археологи перекопают Малую Азию столь же тщательно, как Египет и Месопотамию?