Вскоре власть в Севастополе в очередной раз поменялась. Он перешел в руки Белой армии. И скоро стоящую кверху днищем в доке «Марию» пожелал осмотреть сам Деникин. Огромный корабль впечатление на генерала произвел, но средств у белых на восстановление линкора не было, так же как и у красных. Впрочем, Деникин приказал:
— Корабль перевернуть, поставить в нормальное положение, а там посмотрим…
В России бушевала Гражданская война, а «Мария» продолжала ржаветь в доке. Как намеревались дальше поступить с кораблем? Если отбросить самые нелепые и фантастические проекты, то, судя по официальной переписке руководства Белым движением тех лет, то предлагались четыре варианта:
1. Восстановить «Марию» как линейный корабль.
2. Переделать корабль в коммерческий грузовой пароход.
3. Переделать линкор в плавучий зерновой или угольный склад.
4. Разобрать судно в доке и использовать его металл как сырье для заводов.
Однако в условиях войны все они были не осуществимы. Осенью 1920 года, перед тем как уйти, врангелевцы затопили док с линкором прямо у берега. Впрочем, это никак не повлияло на дальнейшую судьбу несчастной «Марии».
Док достаточно быстро привели в порядок и осушили. Состояние его было весьма плачевным. За четыре с лишним года деревянные клетки, на которых покоился корпус, подгнили. Из-за перераспределения нагрузки появились трещины и в подошве самого дока. После того как док починили, «Марию» вывели из него и поставили на мель у выхода из бухты, где она простояла вверх килем еще три года. В 1926 году корпус линкора вновь был введен в док в том же положении и в 1927 году окончательно разобран. Работы выполнял ЭПРОН. При опрокидывании линкора во время катастрофы многотонные башни 305-мм орудий корабля сорвались с боевых штыров и затонули. Незадолго перед Великой Отечественной войной эти башни были подняты эпроновцами.
История взрыва на «Императрице Марии» всегда вызывала самый пристальный интерес у нас в стране. Еще в 1939 году Г. Есютин и П. Юферс выпустили в свет брошюру «Гибель «Марии»». В послевоенное время появились повесть А. Рыбакова «Кортик» и роман С. Сергеева-Ценского «Утренний взрыв», в которых в художественной форме авторы пытались так или иначе воссоздать события на линкоре. В 60-е гг. писатель-маринист А Елкин написал две повести — «Арбатская повесть» и «Тайна «Императрицы Марии»», в которых изложил одну из основных версий, что гибель линкора явилась следствием диверсионного акта германской разведки.
О данной версии мы еще подробно поговорим
Уже на следующий день после катастрофы поездом из Петрограда в Севастополь отбыла специальная комиссия по расследованию причин гибели линейного корабля «Императрица Мария» под председательством адмирала Н. М. Яковлева. Председатель был не только опытным моряком, и в прошлом любимцем вице-адмирала Макарова. В 1904 году Яковлев командовал броненосцем «Петропавловск» и пережил взрыв и гибель своего корабля на внешнем рейде Порт-Артура. Одним из ее членов был назначен крупнейший специалист в области кораблестроения, генерал для поручений при морском министре А. Н. Крылов.
Телеграмма П. К. Григоровича Николаю II № 12617 от 9 октября 1916 года: «Испрашивается соизволение Вашего императорского величества назначить Особую следственную комиссию под председательством члена Адмиралтейств-совета адмирала Яковлева для выяснения причин гибели линейного корабля «Императрица Мария». Генерал-адъютант Григорович».
Телеграмма капитана 1-го ранга А. Л. Бубнова начальнику МГШ А. И. Русину № 1341 /4 от 10 октября 1916 года: «Доношу: каперанг Дюмениль просит разрешения телеграфировать в Париж в Министерство о гибели «Марии». Со своей стороны, полагаю нежелательным, во избежание размножения источников, из которых неприятель может получить известие. Прошу указаний. Бубнов». Резолюция: «Будет сообщено нашим агенмором в Париже, почему нет надобности Дюменилю беспокоиться. Русин».
Телеграмма А. И. Русина представителю Морского министерства в Ставке вице-адмиралу ДВ. Ненюкову № 12698 от 11 октября 1916 года: «Минмор испрашивает соизволения Его Величества выехать в четверг в Севастополь. В этот день возвращается адмирал Муравьев. По дошедшим отзывам, личный состав «Марии» вел себя героически. Не благоугодно ли будет Его Величеству соизволить повелеть минмору наградить высочайшим именем по отзыву адмирала Колчака раненых, пострадавших Георгиевскими медалями. Русин».
Телеграмма помощника начальника МГШ, контрадмирала графа А. П. Капниста вице-адмиралу А. В. Колчаку № 12925 от 14 октября 1916 года: «Минмор сего числа выехал в Севастополь, просит встречи не делать. Капнист».
Телеграмма АВ. Колчака графу А. П. Капнисту № 33/Оп от 16 октября 1916 года: «Минмор (морской министр адмирал Григорович. — Авт.)и я продолжаем держаться мнения о недопустимости в настоящее время официально опубликовать известный Вам случай. Непенину сообщите о желательности дать указания морским офицерам: о случившемся и о необходимости некоторое время не разглашать сведения. Минмор обращает внимание, что англичане не опубликовывают подобных случаев. Колчак».
Телеграмма морского министра адмирала И. К. Григоровича А. В. Колчаку от 24 октября 1916 года: «Сообразуясь с полученным мной письменным высочайшим поведением, приказал Генмору опубликовать сегодня краткое сообщение о «случае с «Императрицей Марией». Григорович».
За полторы недели работы перед комиссией прошли все оставшиеся в живых матросы и офицеры линкора «Императрица Мария».
Из воспоминаний бывшего офицера «Императрицы Марии» В. В. Успенского: «Разбор о гибели «Императрицы Марии» длился довольно долго. Допрашивали всех офицеров, кондукторов, матросов. О причине пожара толком, в общем-то, ничего не выяснили».
Было все же установлено, что причиной гибели корабля послужил пожар, возникший в носовом погребе 305-мм зарядов и повлекший за собой взрыв пороха и снарядов в нем, а также взрыв в погребах 130-мм орудий и боевых зарядных отделений торпед. В результате был разрушен борт и сорваны кингстоны затопления погребов, и корабль, имея большие разрушения палуб и водонепроницаемых переборок, затонул. Предотвратить гибель корабля после повреждения наружного борта, выровняв крен и дифферент заполнением других отсеков, было невозможно, так как на это потребовалось бы значительное время.
Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. Был проведен поминутный анализ того, что происходило с линкором перед взрывом Однако на главный вопрос — отчего возник пожар? — однозначного ответа дано не было. Мнения членов комиссии разделились. В заключение комиссии говорилось, что «прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений».
Самовозгорание пороха, а также небрежность в обращении и с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре «Императрица Мария» имелись существенные отступления от требований устава в отношении доступа в артиллерийские погреба. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем количество их достигало 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни — их выполняли четыре человека с Путиловского завода. Пофамильная перекличка мастеровых не проводилась, а проверялось лишь общее количество людей.
Комиссия не исключила и возможности «злого умысла», более того, отметив плохую организацию службы на линкоре, она указала «на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение».
По окончании своей работы комиссия представила три основные версии гибели линейного корабля:
1. Самовозгорание пороха.
2. Небрежность в обращении с огнем или порохом.
3. Злой умысел, то есть диверсия.
После рассмотрения всех трех вариантов комиссия заключила, что «прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся при следствии обстоятельства».