- Да, так, - неохотно отвечал все тот же советник, - все на «О».
- И что сие значит? - любопытствовал дальше царь.
- Околот, острог, окрыжник и т.д., - начал было ломать комедию тот.
- Ладно, отвечай открыто, - резко сказал царь, склоняя голову в его сторону.
Человек подошел ближе и шепнул на ухо царю несколько слов.
- Что ж, весьма серьезно, стоит над этим подумать, - ответил император, снова облокачиваясь на спинку своего царственного стула.
- Меры я принял, - доложил тут же советник, - но, на всякий случай, решил убрать часть особо важных документов в другое помещение.
- И куда же? – уточнил царь.
Тот снова подошел к нему вплотную и прошептал на ухо.
- Ну, что за жизнь такая, - вслух произнес император, - даже поговорить нельзя спокойно в своем кабинете.
- То-то и оно, - согласился с ним советник, снова отступая в сторону и садясь в предложенное ранее кресло.
- Итак, кому-то понадобилось немного полюбопытствовать, - продолжил царь, нервно перебирая пальцами по кончику подлокотника своего стула, - что ж, будем искать. Сколько дней вы хотите?
- Я думаю, трех-четырех будет достаточно, - отвечал ему глава канцелярии.
- Согласен, действуйте, но не забудьте: я ко всему прочему отношения не имею.
- Я знаю, - чуть улыбнулся советник, - вы бы просто пошли и взяли, что нужно.
- Нет, я не взял бы, - возразил ему царь, вставая, дав этим понять, что аудиенция закончена, - я просто приказал бы принести сюда и положить на этот стол.
- Согласен, - в свою очередь, произнес человек и, поклонившись слегка головой, развернулся и зашагал прочь из комнаты.
Царь снова сел, забарабанив пальцами по столу. Вошел камердинер и, как бы извиняясь за столь долгое отсутствие, произнес:
- Государь, видит бог, я торопился, но еле успел, - при этом поднимая свои красные глаза на царя.
- Ты что, лицо окунал в это? - удивленно спросил тот.
- Да, - ответил слуга, - вы ведь приказали и мне принять все это.
- Да, приказал, - согласился царь, - но ведь не умываться, а принять немного внутрь и тело чуть-чуть растереть.
- Извините, значит, я ошибся, - отвечал ему камердинер.
- Ладно, ничего не произойдет, если пойдешь и помоешь холодной водой лицо и побыстрее, а то глазья свои сожжешь. Иди же скорее.
- Сию минуту, - сказал слуга и бегом кинулся на выход.
Очевидно, от раствора сильно пекло лицо и сами глаза.
- Вот, дурья голова, - сокрушился царь, - видел же, как я это делаю. Специально, что ли?
.
Но так и не найдя ответа, царь, пройдясь по комнате несколько paз, снова сел за стол и начал перебирать бумаги.
Под руки попался документ о казни нескольких мужицких семей за околотничество, и царь как-то непринужденно вздохнул:
- Не унимаются звери. Век казни, а толку мало. А может, мало казню? - задумался он над этим. - Да, нет же. Вроде не оставляю подобных случаев. Так это я, а другие? Те внизу, что сидят подо мною. Может, они прощают, а потом винят меня в излишней жестокости?
В комнату снова зашел камердинер, и царь поднял голову. Лицо слуги немного посветлело, а вот глаза оставались красными.
Он тупо уставился на своего государя и ждал, что тот ему скажет.
- Ну, сделал, что я тебе говорил?
- Да, только почему-то все одно щиплет.
- Ничего, пройдет, а сейчас, вот что. Давай, одевайся и сходи в тот заморский магазин, что недавно построил грек. Знаешь, где это?
- Да, - уверенно отвечал тот, зная, о ком идет речь.
- Так вот, купи у него соли, немного спиритуса и возьми еще бальзам: такую маленькую коробочку. Он знает.
- Немедленно отправляюсь, - почему-то обрадовался слуга.
- Ну, и ступай с богом, - ответил ему царь, возвращаясь к своим документам.
Но сегодня работа почему-то не шла. Мысль о краже как-то с самого утра надломила ему душу.
То ли, может, он просто еще не до конца выздоровел, а то ли просто ночью плохо спал, но голова гудела и тревожно отстукивала в виски.
Царь встал и в очередной раз прогулялся по кабинету. Затем подошел к окну и посмотрел вниз. На площади собирались какие-то люди, спешившие ко дворцу словно на пожар.
- Это еще, что такое? - забеспокоился царь, отступая в сторону и звоня колокольчиком.
На звон забежал его рассыльный, одетый, как и все придворные, в ливрею и бахрому.
- Что там на площади? - строго спросил царь.
- Не могу знать, - отвечал тот по-военному.
- Так сходи и узнай, что там происходит и позови ко мне моего советника.
- Слушаюсь, государь, - ответил рассыльный и удалился из комнаты.
«Что могло случиться?» - думал за это время царь, не понимая сути происходящего и так же тревожно всматриваясь в окно.
Раздался стук в дверь и вскоре показался его ближайший советник.
Это был невысокого роста человек, сухой и поджарый, но в то же время обладающий весьма незаурядной внешностью.
Чем-то он напоминал царю горца, разве что ростом был мал, да черты лица явно не подходили.
- Чем могу служитъ? - спросил советник, склоняя голову в небольшом поклоне.
- Вы можете меня проинформировать о том, что происходит на улице? - так же строго спросил царь.
- Нет, - отвечал ему человек, открыто глядящий прямо в глаза.
- А почему? - удивился царь. - Вы ведь по должности должны это знать.
- Знать-то должен, - отвечал советник, - только вот не знаю, о чем идет речь. Скорее всего, это обычная проходная мольба.
- Что-то не похоже, - усомнился в его словах царь, - слишком уж громко звучит колокол, да и людей побольше.
- Не знаю, я что-то ничего не замечаю, все как и обычно, - отвечал тот, подойдя к окну и посмотрев вниз.
- Ну, что ж, коль не знаете, тогда идите и позовите сюда.., - тут царь прервался, но потом продолжил, - ладно, никого не зовите, ступайте.
- Слушаюсь, - ответил советник и удалился из комнаты.
Царь снова остался один. Что-то мешало ему сегодня нормально мыслить, и он никак не мог прийти к какому-либо выводу, отчего это так. Наконец, устав ото всего этого, он решил присесть на стул. Но, только сев, вспомнил, что ему сегодня не сделали ежедневный осмотр.
- Что бы это могло значить? Может, лекарь заболел? А-а, нет, - вдруг, вспомнил он, - я ведь ему вчера приказал не приходить. Господи, что это сегодня у меня с головой. Словно ветер какой-то погулял, - и царь опять встал со стула, протягивая руку к табакерке, но вовремя вспомнив, что уже
давно бросил это занятие, сразу ее одернул назад.
- Нет, наверное, я окончательно болен, - тихо прошептал он, чувствуя, как последние силы покидают его самого.
Он в изнеможении остановился и уселся уже на кресло. Почему-то замутило, и к горлу подступила тошнота.
«Не иначе, как переборщил с лекарством», - подумал он, откидывая голову на спинку кресла.
Тошнота немного отступила, но через время возобновилась с новой силой.
Приступ рвоты был такой неожиданный, что он едва успел добежать до своего умывальника.
Освободившись от излишнего в своем организме, царь облегченно вздохнул и, умывшись, прошел к своему традиционно занимаемому месту.
По телу пробегал небольшой озноб, и это создавало чувство необычайного холода, отчего царь, съежившись, сидел на стуле и смотрел в потолок.
Наконец, это начало отступать, и ему стало немного легче. Спустя еще минут двадцать, царь облегченно вздохнул и, помотав головой со стороны в сторону, произнес:
- Куда же подевался мой рассыльный?
И словно на его вопрос в дверь тут же постучали, и влетел запыхавшийся человек. То был его камердинер. Глаза его, и без того красные, ярко горели огнем, а вид был такой, словно искупали в воде.