Основой политики Уари, следовательно, было «устрашение», или бронза. Идеализированное число из сорока покоренных наций, размещенных по кругу, сразу же вызывает воспоминание о системе секе в Куско с ее сорока (или сорока двумя, в зависимости от того, как они рассчитывались) лучами к горизонту. Значение числа сорок, числа сближений Сатурна и Юпитера, требуемого для того, чтобы треугольник скопировал себя в звездах, подсказывает, что Властители Уари стремились установить свое господство над наступающим Веком. То, что племенные изображения размещались в позе покорности вокруг этой бронзовой оси, наряду с пищей бога войны и раковиной, говорит о том, что правители Уари пытались «послать этих людей в ад», то есть обратно в преисподнюю, к которой принадлежали хилые существа, рожденные от звезд (сорок позиций сближения Сатурна и Юпитера по звездам эклиптики).
Самым нерешенным аспектом всего этого является детальный анализ Балькарселем племенной принадлежности фигурок. В то время, когда писал Балькарсель, считалось, что Пикильякта была инкским городищем. Поэтому он не мог обратить внимания на ту странность, что одна из фигурок, какую он идентифицировал, несомненно, правильно изображала представителя Тиауанако. За исключением одной-единственной перестрелки в Мокегуа, силы Тиауанако и Уари никогда не сталкивались между собою. Пикильякта — за три сотни миль от Тиауанако — была закрыта, как только Уари установило свое «господство» над бассейном Титикаки. Это означает, что подпольные тайники в Пикильякте — помещенные в частные жилищные дома элитных кварталов — представляют черную магию, то есть стремление причинить вред на расстоянии. Черные маги Уари стремились быть похитителями душ. И это уместный повод, чтобы в описании контраста между Тиауанако и Уари воспользоваться такой метафорой, как «свет и тень».
Пока коренные жители долины Куско варились в этой диалектике, Уари отгораживалось стеной от долины. Среди пастухов высокогорий были и инки. Инкский миф сообщает нам, где находились их истоки (глава 5). В то время как властители Уари окружали изысканно красивую долину Вилькамайу, инкский миф повествует, что военный вождь по имени Апотамбо, отец Манко Капака, принял от Виракочи посох, которым его сын создаст Куско. Его народ был грубой и готовой к испытаниям массой («вассалами»), не желавшей пребывать под башмаком у кого бы то ни было, включая Тиауанако, но Апотамбо видел мудрость в том, чтобы вывести его к свету. Поскольку Виракоча оставил землю, дух его правления был передан инкам. И, если выбор врагов есть показатель убеждений, тогда вполне справедливо, что инки решили придерживаться наследия Тиауанако. В решающий момент их истории у них не было более заклятых врагов, чем чанкас, прямые потомки властителей Уари.
Словно в предзнаменовании своего будущего, инки будут единственным народом нагорья, обитавшим на острове относительного спокойствия на протяжении столетий до учреждения своей империи. Поселения в центральной части долины не были защищены, что свидетельствует о том, что инки, прибывая в долину после падения Уари, уже вовсю проводили экспериментирование с некой уникальной формой государственности.
Отчасти из-за слепого случая географической природы, отчасти по причине исторической случайности, а отчасти вследствие замечательных качеств уникального человека — Инки Пачакути, «Владыки-Опрокидывателя Пространства-Времени» — инки представляли тот народ, которому судьба уготовила величие. В то же время они были людьми, со всеми присущими им недостатками и противоречиями. Если у них и имелись гелиотропные инстинкты, сближавшие их с Тиауанако, они тем не менее были слишком практичными, чтобы игнорировать реальполитик своего времени. Они знали и тень и свет, и как ими пользоваться. То, что действительно отличало инков от других народов, так это их готовность рисковать всем. Это качество, внушает уважение, даже если оно способствует трагедии. Ниже я пытаюсь обрисовать масштабы этой трагедии и как я узнал об этом.