Мой разум был переполнен элементами этого парадокса. Сверху донизу. Война шла повсюду. Было слишком много людей, слишком много этих почитателей уак. Их религия пребывала в кризисе. Они произвели на свет слишком много детей. Они были угрозой самим себе. Их религия была обречена, обречена на земле и в небесах. Однако Пачакути, поняв это, объявил о миссии инков как спасителей андской жизни под знаменем Пятого Солнца.
И однако снова Инки, как никто другой, осознавали признаки неизбежности. Это они сохраняли пророчество в тайне, это они назвали врага мама миркук и выработали свое целостное осмысление пространства, чтобы прицелиться на юго-восток, на этот отвратительный объект. Они наблюдали катастрофический отрыв человека от своих предков устойчивым пристальным взглядом. И они действовали. Они устроили войну, войну, вызванную беспокойным крестьянством, потомками звезд. Пачакути распорядился о реорганизации уак. Уаки, звезды. Звезды все ближе перемещались к катастрофе. Новое
Солнце. Неизбежная утрата. Неукротимая воля. Да, пророчество истинно. Нет, пророчество не истинно.
Когда решение этого парадокса само появится, я мог бы лишь принять его. Инка Пачакути вознамерился изменить ход истории, изменяя направление звезд.
ГЛАВА 10
ТАЙНА
В декабре месяце, называвшемся Капак Инти Рай-ми, [Инки] отмечали праздник могущественного Царя Солнца в виде великого и торжественного празднества, потому что они полагали, что Солнце являлось всемогущим царем неба, планет и звезд… В том месяце они осуществили великие жертвоприношения Солнцу, преподнеся ему огромное количество золотых и серебряных сосудов, которые они захоронили. Они также принесли в жертву пять сотен невинных мальчиков и девочек, которых они закопали живьем…
Нет более очевидного доказательства того, что Инки хранили тайны, чем описание Муруа роковой встречи между Инкой Пачакути и Виракочей над Куско. Если бы эта версия инкского пророчества была простой уступкой раненой гордости, непредусмотрительно придуманной на потеху последующим поколениям, тогда не было бы никакого смысла в его скрытом языке. Это — повесть священников и для священников. Если она также являет собой послание в бутылке, брошенной в течение времени к некоему невообразимому берегу будущего, тогда передача этой повести демонстрирует степень отчаяния ее отправителей. Но на это ничто еще не указывало. Никакому священнику Рима, независимо от того, насколько порядочным он был, нельзя было доверить ее тайный смысл. Такой жест мог бы стать лишь самоубийственным, сырым мясом для собак инквизиции. Однако ввиду того, что повесть была не разбавлена, Муруа мог лишь протолкнуть ее в безопасную гавань у волнорезов истории. В конце концов ничего не должно было быть утеряно.
Секретность была принципом инкского духовенства, принципом, установленным задолго до появления конкистадоров. Гарсиласо, в адрес которого было высказано столько злословий по поводу его «легковерия» в инкское пророчество, записал также и другие предания, включая слова Инки Рокки, пятого преемника Манко Капака: «Он распорядился, чтобы дети простых людей не посвящались в науки, которые должны были быть известны только аристократам, чтобы низшие классы не преисполнялись гордыней и не подвергали опасности сообщество».
Это чувство заново появляется в разные времена и в разных местах. Коперник, например, отстаивал свой аргумент: «Меня нисколько не заботят те, даже церковные доктора, кто повторяет расхожие предубеждения. Математика для математиков… Что касается тех, кто пытается распространять эти доктрины в неверном порядке и без подготовки, то они уподобляются тем людям, которые наливают чистую воду в грязную цистерну». Таким же образом старейшины племен африканского народа догон перед тем, как раскрыть свою странную астрономическую космологию, позволяли Марселю Жриолю и Жиермэну Диетерлену «созревать» в течение шестнадцати лет. Диетерлен писал:
«У групп, среди которых все еще сохраняет силу традиция, это знание, нарочито характеризуемое как скрытое, является тайной лишь вот в каком смысле. Оно в действительности открыто для каждого, кто проявляет желание понять столь долго, сколько в соответствии со своим социальным положением и этическим поведением он считается того достойным. Таким образом, каждый глава семьи, каждый священник, каждый взрослый человек, ответственный за какую-нибудь маленькую толику социальной жизни, может в качестве части социальной группы приобретать это знание при условии, что он обладает терпением и, как говорится в африканской фразе, «приходит посидеть рядом с мудрыми старейшинами» столько времени и в таком настроении, которые потребуются».