«Водоворот» был также известен как «пуп моря», который, как и пупок у хопи, зипапуни, находится в «центре» вертикально расположенного космоса. Опять же непостоянство, с которым такие образы меняют свои значения, подчеркивается Элиадом:
«…из-за своего положения в центре вселенной храм или священный город всегда является местом соединения трех космических сфер: рая, земли, ада. Дур-ан-ки, «соединение рая и земли», являлось названием святилищ Ниппура и Ларсы… оно всегда является Вавилоном, местом соединения земли и преисподней, из-за чего города строились на баб-апси, «Воротах Апсу», где апсу обозначало воды хаоса до Сотворения мира [так же, как болотистые топи у входа в Персидский залив]. Скала в Иерусалиме достигала подземных вод (iehoum)… Вершина космической горы — это не только высшая точка земли; она также является центром земли, точкой, в которой начиналось Сотворение… «Святейший сотворил мир, словно эмбрион. Так же как эмбрион исходит от пупа, так и Бог начал создавать мир с центра и от него уже шел в различных направлениях»… В «Ригведе» …вселенная мыслится простирающейся от центральной точки…Согласно месопотамской традиции, человек сформировался в «пупе земли», в узу (плоти), cap (соединении), ки (месте, земле), где также расположено Дур-ан-ки, «соединение рая и земли».
Отличительная черта этих представлений ведет нас к исторической проблеме. Элиад ясно говорил о том, что эти идеи «принадлежат» отнюдь не шаманству:
«Хотя собственно шаманский опыт можно оценить как опыт мистический на основании космологического представления о трех сообщающихся сферах, это космологическое представление отнюдь не принадлежит исключительно к идеологии сибирского и центрально-азиатского шаманства, ни к какому-либо другому шаманству. Оно является универсально распространенной идеей, связанной с верой в возможность прямого сообщения с небом». /Выделено автором./
В другом месте Элиад пояснял, что, по его мнению, «разброс» этих идей был результатом скорее прямого культурного влияния, чем какого-либо духовного механизма, содержащего представления о «вселенной» или «природе». Тем самым он подчеркивает воздействие на развитие шаманства «влияний с юга… которые изменили как космологию, так и мифологию и методы экстаза. Среди этих южных влияний мы должны принимать во внимание…в конечном счете месопотамские влияния…». Сантильяна и Дехенд пояснили свое собственное подобное представление тем, что тот же «самый древний» Ближний Восток является источником понятий, связанных с тремя сферами, семи или девяти небес, «столпа вселенной» и так далее.
По нынешним «обязательным правилам» науки, это представление ставит иное затруднение. Точка зрения гуманитарных наук состоит в том, что «самый древний» Ближний Восток — это семь тысяч лет тому назад, Месопотамия до культуры Эль Обейд. Перешеек через Берингов пролив исчез приблизительно одиннадцать тысяч лет тому назад, а вместе с ним, согласно авторитету ортодоксальной науки, исчез также всякий, даже самый случайный из контактов между Новым и Старым Светом. С другой стороны, три сферы из андской космологии и многократные небеса у майя и ацтеков — не говоря уже об андской оси вселенной, которая является красной нитью данной главы, — предполагают либо то, что следует искать другой, более ранний, чем древний Ближний Восток, источник происхождения этих особых идей, либо то, что такие идеи достигли Америки через еще недостаточно проверенные каналы диффузии. И не впадая в ошибку, мы сталкиваемся с основами «метаязыка», распространявшегося между различными экосистемами и широтами, но ни в каком-то «очевидном» смысле. Иначе по какой еще причине должны были бы, например, инки, с их столицей на 13 градусе южной широты, величать северное направление «высшей точкой» и ассоциировать его с «верхом», «крышей» и «горой»?