Исчерпав знакомый мне материал и будучи снова увлеченным вечным вопросом, я вернулся к массивной работе Тельо по этнографии и археологии Анд, где натолкнулся на следующий пассаж:
«В фольклоре Кольяо [говорящий на аймара бассейн Титикаки] Лари является призраком, чудовищным котом… Лари, или Уари, — это тот же персонаж, который по сей день играет важную роль в богатом фольклоре Анд… Уари является монстром, вызываемым из озера или места поклонения колдуном или знахарем… который представляет себя в образе кошки, из чьих глаз и шкуры высекаются наружу вспышки огня».
Я никогда прежде не встречал ни один из этих терминов в отношении кошачьих, хотя был знаком с современным названием кота-града, ккоа, призраком, возникающим из источника, как в описании Тельо и на рисунке Пачакути Ямки. Я никогда не думал об уари как о чем-то ином, чем об имени собственном, относящемся к государству Уари в центральных Андах, но на всякий случай я посмотрел его. Оказалось, это было слово аймара, означающее «не прирученный».
Тут опять была подсказка, что лунный кот — подобно «дикому» человеку, которого «цивилизовали» жители деревни и который сказал, что его матерью была луна, — принадлежал к дикому культурному горизонту. Однако опять-таки снова, не было явного свидетельства, чтобы связать это понятие «дикости» определенно к учреждению брака.
В равной мере танталовыми муками было второе значение аймарского слова Уари:
уари: Liquido по espesso: Dizese de macamorras у cossas assi. («Жидкость, которая не густая: говорится о супах и подобных вещах»)
Упоминание такого способа приготовления, ассоциирующего суп с «дикостью», появляется также в «Пополь-Вух»:
«Пополь-Вух» указывает на то, что первый вид продовольствия, приготовленного из маиса, принимал форму спиртного напитка — девяти спиртных напитков Шмукане [Бабушки]… Девять. Девять спиртных напитков Шмукане становятся по преимуществу священной пищей, предназначенной исключительно для приношений аграрным богам… Этот обычай, чье происхождение восходит к описанному в «Пополь-Вухе» эпизоду, казалось бы, подтверждал, что маис как продовольственная культура поначалу использовался в жидком или пастообразном виде… Другое доказательство, подтверждающее этот постулат, состоит в том факте, что народы, отделенные от общей культурной магистрали на ранней стадии — типа культур Анд, — все еще потребляют маис преимущественно в жидком или пастообразном виде…»
В Андах, где по сей день супы и тушеное мясо являются главными продуктами питания, тем не менее осталась формальная терминология, выявляющая древность этого обычая.
Снова, казалось, имелся хороший повод для ассоциации изображения ягуара в Андах с ситуацией времен родства по женской линии, но все должно было просматриваться сначала в «Пополь-Вухе». Это было равносильно попытке прибить желе гвоздями к дереву. Я был так расстроен неспособностью этих новых сведений продвинуть меня немного дальше, что чуть не пропустил то, что смотрело мне прямо в лицо. Другим именем кота, по определению Тельо, было «Лари». Я где-то видел это слово раньше, также написанное с заглавной «Л», то есть как имя собственное. Наконец я вспомнил, где. Лари было имя Ягуара Бабушки в мифе о Близнецах у гуарани.
Я заглянул в словарь аймара, составленный Бертонио в XVII столетии, и оценил разницу. Если оно вообще там было, то лари должно было, вероятно, означать «кошачье божество» или какое-то подобное понятие, еще один тупик. Я пошел дальше, отыскал лари и обнаружил следующую удивительную статью:
Лари: Дядя, брат матери, и почти все родственники мужского пола со стороны матери называются Лари.
Когда я увидел, что означает лари на аймара, я раз и навсегда запомнил, что народы Анд привыкли передавать на той же длине волны антропологического сознания, какая была в Мезоамерике. Кошмарный кот с боливийского плато был братом чьей-то матери, той специфической связью, которая подчеркивается антропологической литературой как главенствующая связь при матрилинейности и идентифицируется в «Пополь-Вухе» как эпицентр бессердечности человечества Третьего Века. Для исторических аймара, которые более чем за тысячелетие до того, как был составлен словарь Бертонио, жили при системе с двойным родством, почитавшей мужчину как земледельца и наделявшей его правами биологического отца, память о жестокости брата матери запечатлелась в форме языка и мифа.