Вообще-то мистер Крэбб был самым красноречивым из числа старых адвокатов, кто когда-либо обращался к суду Королевской скамьи. Но на сей раз общественное мнение склонялось к тому, что в деле мистера Генри Айрленда он не то чтобы лжет, ибо адвокаты никогда не лгут, но не говорит всего того, что мог бы сказать. В какой-то момент пополз слушок — никто не знал, кто пустил его, но многие верили — о существовании некоего мистера Джеймса Дикси, которому будто бы известно об этом деле все, что только возможно. Что до его связей с Айрлендами, полной ясности не было ни у кого, однако же люди, сделавшие своей профессией выяснение обстоятельств жизни других людей, вскоре обнаружили, что о мистере Дикси им известно все. Это пожилой — где-то между шестьюдесятью и семьюдесятью годами — господин, живет анахоретом в Уоттоне, графство Норфолк, время проводит в переписке с учеными кругами, некогда принес в дар Нориджскому музею пару плюшевых, в натуральную величину, львов, о происхождении которых никто толком не знает. Кроме того, мистер Дикси являлся, как утверждают, троюродным братом мистера Айрленда по материнской линии и ему доверена опека над вдовой.
Когда эти факты выплыли наружу — или, скорее, когда о них заговорили в обществе, — сложилось мнение о необходимости решительных действий. К мистеру Дикси было предложено обратиться напрямую, чтобы он в письменном виде или лично поведал о состоянии миссис Айрленд, и тогда тайна — а к этому времени практически все убедили себя в том, что тайна-таки есть, — раскроется. Но мистер Дикси жил в Западном Норфолке, и выманить из этой цитадели его было нелегко; письма возвращались нераспечатанными, а закона, обязывающего кого-либо отвечать на доставляемую корреспонденцию, увы, не существовало. Все это постепенно начало приводить некоторых сторонников партии Айрлендов в нешуточный гнев. Неуемные старые дамы требовали, чтобы в Уоттон были направлены депутации, более того, чтобы сформировали ударную группу, которая ворвется в дом мистера Дикси и вырвет у него признание. Нет нужды говорить, что до подобных шагов дело не дошло. Во-первых, Норфолк далеко. Во-вторых, у каждого есть свои дела.
Наконец, существовало смутное подозрение, что, сколь бы неопределенны ни были юридические основы опеки, коли дело дойдет до прямого вторжения в частные владения мистера Дикси, закон окажется на его стороне.
— Ну вот что, Джон, полагаю, надо что-то делать!
— Делать! Я тоже уверен, что следует. Вопрос только в том, кто этим будет заниматься?
Разговор этот происходил между матерью и сыном в начале марта. Первая — дородная седовласая дама лет примерно шестидесяти, второй — рослый, бородатый, вдвое моложе ее господин, одетый по последней лондонской моде. Место действия — небольшая гостиная в глубине дома, расположенного в районе вокзала Мэрилебон, время — около десяти утра.
— Право, Джон, иногда мне кажется, что другого такого рохли, как ты, на всем свете не сыщешь! И вот результат: собственность может перейти в руки этого молодого человека из Оксфорда, который всего раз в жизни и видел-то беднягу Генри Айрленда.