Все смотрели известный фильм про юного волшебника? Жил себе мальчик обычной жизнью, ну, возможно, местами невеселой. И однажды ночью врывается к нему в помещение дикого вида здоровяк и объявляет, что пацан может колдовать. Парнишка вот поверил. А я — нет. Вот тут точно заподозрил: какая-то шиза в голове дедка. Либо это розыгрыш, либо пенсионер сбежал из психиатрического стационара и его надо срочно возвращать обратно.
Я начал искать глазами смартфон, чтобы набрать самую богатую на чудиков организацию, но ощутил, как рука ночного гостя сдавила мое плечо сильнее, а сам он посерьезнел:
— Вы должны пойти за мной. Вам всё расскажут. Я с Изнанки, и сейчас мы отправляемся туда.
— Я никуда не пойду, мне надо выспаться, у меня оркестровая репетиция в девять утра! — зашипел я. На тот миг это была единственная весомая причина, почему я не могу последовать куда-то вдаль за таинственным незнакомцем (ну не совсем уж теперь незнакомцем, раз он представился).
— А это недалеко.
Пенсионер повернул голову и почему-то посмотрел на принесенный с собой инструментальный кейс. Я тоже посмотрел на него, но сам не понял, зачем. Поведя плечом, скинул ладонь этого Улло и осторожно шагнул назад, задев бедром синтезатор.
— Вы не сказали, как проникли в квартиру, — попробовал я снова завести разговор.
— Так говорите, — словно не слыша меня, заговорил Улло, — вы не верите, что чародей?
— Никак нет, это невозможно! Исключено! — Я развел руками.
— А если я скажу, что вы сейчас общаетесь со мной на моем языке? — Улло странно усмехнулся.
— Мы же по-русски говорим. Я вас понимаю, — уверенно произнес я.
— Ну-ну. На самом деле вы говорите на ила́ти. Просто слышите свою родную речь.
Какой такой илати? Впервые слышу! Я на русском говорю, точно! Звуки русские, слова русские! Что он плетет?
— Папа, а с кем ты так непонятно разговариваешь? — послышался сонный детский голосок.
Ба-бах! Вот неожиданный номер! Я шокирован, не знаю, как строить диалог с ночным визитером с какой-то Изнанки, желаю, чтобы этот бред поскорее закончился — и тут новым поворотом в этой неадекватной истории на пороге комнаты возникает моя дочь, сонно моргая, и лепечет, что я что-то несу на несуществующем языке.
— Ариш, ты почему не спишь?
Я подбегаю к наполовину раскрытым дверям в комнату, хватаю дочку на руки и вновь запираю гостиную. Ариша зевает, одной ладошкой потирает сонные глазки, а другой обвивает мою шею.
— Пап, я тебя не понимаю… — произносит она.
— Ты… меня не понимаешь?
Ощущение, что окунули в ушат с ледяной водой. Страшное чувство, когда обращаешься к своему ребенку, и он не понимает тебя не потому, что его взгляды на жизнь расходятся с твоими, а что ты, оказывается, разговариваешь на другом языке, сам того не осознавая.
Ой-ой, это конец. Я сам сошел с ума! У меня мозговой заскок! Кажется, что всё происходит по-настоящему, хотя по идее в реальности это не должно происходить ну никак! Или я еще не вконец сумасшедший? Думай, Костя, думай, как адекватно ты можешь объяснить всю эту чепуху! Ага! Пролитый, разбрызганный кофе! Кофе пролился от моего неосторожного движения, я не хотел идти заваривать новый, чтобы не будить девочек, потому от нехватки кофеина заснул — и это всё мне снится! Это всё мне видится! Мое творческое воображение просто играет со мной!
Хотя рука Улло была более чем реальна. Да и дочь на руках сопит в ухо.
Выходит… а ничего не выходит, посмотрим, что дальше будет. Куда уж хуже, думал я тогда, и очень сильно ошибался.
— Ну допустим. — Я понизил голос до шепота, укачивая Аришу на руках, и почти впритык подошел к Улло. — Допустим, я поверю, что чародей. На какую-то долю секунды. И что мне будет?
— Проследуйте за мной — узнаете! Но девочку придется оставить, — пенсионер-Проводник указал на дочку пальцем.
На цыпочках, будто шагаю по минному полю, стараясь не производить ни шороха, я вошел в детскую и бережно уложил задремавшую дочку на кроватку, накрыл одеяльцем, поцеловал в лоб. А когда вернулся в гостиную к Улло, чтобы расспросить подробности какого-то там путешествия куда-то, от неожиданности вскричал и шарахнулся в сторону, прилетев на тахту. Через стенку, в детской, от моего вопля у Ариши сон как рукой снимает. Босоногая, она шлепает по полу обратно в гостиную, смотрит на меня. А вид у меня бешеный: часто дышу, глаза по пять рублей, в них смесь страха и удивления. Потом дочь переводит взгляд туда, куда смотрю я — в сторону неизвестного ей дядечки. На личике отпечатывается жуткий восторг. Довершается эта картина детским писком на всю квартиру:
— УХ ТЫЫЫ!
Да там даже не простое «ух ты»… Там и покрепче можно вставить словечки, но не при детях ведь. Поэтому я сижу, вжавшись в тахту, и смотрю на целый дом в кейсе для контрабаса, где исчезла рука Улло по самое плечо.
— Что это… — выдавил я.
Я так-то не из пугливых — как говорится, не трус, но боюсь. Сами поставьте себя на мое место. Неважно, что фонтана крови нет, никого не убивают; неважно, что ты не летишь без парашюта с высоты ста этажей! Вам было бы не очень весело, а скорее страшно, когда вместо музыкальной струнной бандуры (да простят меня контрабасисты) видишь деревянную полку с книгами, пастельные обои, край дивана, торшер а-ля «привет из ГДР» и как этот вот дом-в-кейсе проглатывает руку человека, при этом последний жив и умирать никто не собирается. Вот так всегда: стараемся мы верить в чудеса, ждем их, фантазируем момент первой встречи с ними, а потом — бах! — и ты пугаешься внезапного их появления, неготовый принять их существование.
— Возьмите вот это! — Порывшись в недрах дома-кейса, Улло вытащил руку и кинул в меня чем-то тонким и длинным. Я, всё еще вжимаясь в тахту словно в спасательный жилет, поймал предмет на лету и опознал за долю секунды.
— Дирижерская палочка? Зачем? — промямлил я и посмотрел на дочь, которая уже норовила изучить интересный волшебный объект. Я не дал ей начать исследовательские работы: потянул за ночную рубашку и посадил рядом, прижав к себе.
— Вопросы будете задавать не мне, а Совету.
— Вы и так ни на один мой вопрос не ответили! — шикнул я, отлипнув от стенки и посадив дочку на колени. Та всем тельцем тянулась в сторону загадочного контрабасного футляра, заглядывая, что внутри.
Улло опять пропустил мою фразу мимо ушей и совершил новую, не менее поразительную вещь: сел на край кейса и опустил ноги внутрь. Одна половина тела, которая с головой, осталась в моем мире (боже, что я говорю! Я уже начинаю делить миры, принимая правила игры этого неизвестного!), а вторая свесилась в дом по ту сторону футляра. Кейс с дополненной реальностью! Неужели за ним — та самая непонятная Изнанка?
Ночной визитер, не оборачиваясь, спросил меня:
— Ну, идете?
Тут дверь в комнату открылась и вошла Лиза.
Глава 2
Немая сцена пьесы. У супруги глаза больше моих раза в два. Она переводит их с раскрытого кейса, откуда льется теплый уютный домашний свет и торчит половина тела странного незнакомца, неясно как попавшего в квартиру. Я замер и даже перестал дышать, испуганно глядя на Лизу и не зная, как объясниться. Милиан сидячей статуей застыл на краю чехла, подняв лицо в сторону моей супруги.
— А папа идет туда, — в напряженной тиши промямлила Ариша, указывая пальчиком на кейс.
Прошли еще секунды. Лиза сглотнула и, схватившись за голову, начала медленно оседать. Я реактивно вскакиваю, ставя дочь на ноги возле тахты, и подбегаю к супруге, беру ее под руки и усаживаю на стул у синтезатора. Улло провожает нас таинственной улыбкой.
— Вы… кто такой? — произносит Лиза, обращаясь к старичку. Я глажу ее по плечу, шепча: «Всё хорошо, не волнуйся, всё в норме» (Мне бы кто сказал сейчас эти фразы, я тоже как никто другой — даже больше! — нуждаюсь в эмоциональной поддержке!) и тянусь в сторону кружки, где еще есть остатки кофе, протягиваю супруге. Та отодвигает кружку ладонью и манит к себе Аришу, не спуская глаз с незнакомца.