Тот допил виски, сжал губы и невозмутимо произнес:
— Нет, и это, наверное, еще одно подтверждение тому, что он, как вы и подозреваете, был убит.
— А ваш отец — его завещание сохранилось?
— Тоже, представьте, нет. Оно сгорело вместе с отцом.
— И последний, если позволите, вопрос, господин Смит, не буду вас больше утомлять. Кто, кроме, конечно, этой певички, был близок к Бенджамину в последнее время?
— Знакомых у него было много. — Банкир подошел к столику со спиртным, налил себе почти полстакана виски и, не разбавляя, залпом выпил его, передернулся, запил водой. — Но друзей — мало. Среди европейцев это, пожалуй, Джонсон, секретарь английского посольства, а среди местных — Агарвал, репортер из «Экспресса». Правда, незадолго до случившегося он, кажется, рассорился с обоими. По какому поводу — не могу сказать, не знаю.
Услышав фамилию Агарвала, инспектор внутренне как-то оживился. С этим известным в столице журналистом его связывала давняя дружба, но в последнее время они оба были так заняты своими делами, что просто не хватало времени встретиться, как бывало, поговорить.
«Завтра же надо позвонить Сунилу, — подумал Виджей. — От него можно получить информацию, которая поможет сдвинуть это дело с мертвой точки».
— А Бенджамин состоял членом Общества наследников Ост-Индских компаний? — Виджей поднялся с кресла, показывая тем самым, что это действительно его последний вопрос на сегодня.
— Вы, наверное, не совсем правильно меня поняли. Чтобы стать членом нашего общества, не требуется каких-либо формальностей, кроме того, о чем я вам уже сказал. У нас нет каких-либо членских взносов, особых списков и всего другого подобного. Это чисто добровольное, во многом аморфное объединение без всяких излишних организационных атрибутов. Бенджи иногда участвовал в наших заседаниях, ведь компания, ее история очень, как я уже говорил, интересовали его.
— А когда состоялось последнее заседание вашего общества и присутствовал ли на нем ваш брат? — Инспектор заметил, как налились и заходили желваки на щеках банкира, выражая все большее раздражение от задаваемых ему вопросов.
— На последнем заседании я не присутствовал. — Банкир достал из кармана платок, вытер лоб.
Инспектор понял, что больше испытывать терпение банкира не стоит.
— Я прошу прощения за то, что замучил вас вопросами, такая уж у меня работа. Премного благодарен вам за гостеприимство. — Виджей взял с тумбочки фуражку, отдал честь.
— Прошу вас, держите меня в курсе расследования. И если что от меня потребуется — буду рад вам помочь. — Банкир подошел к столу, позвонил в колокольчик.
— Махмуд, проводи господина следователя, — обратился он к моментально возникшему в дверях слуге-чокидару.
Банкир, подойдя к окну, видел, как инспектор сел в машину и резко тронул с места. Он еще несколько секунд постоял, глядя на улицу, а затем быстрыми шажками подошел к встроенному в стену книжному шкафу, снял с полки один из томов Британской энциклопедии и нажал на неприметную кнопку, вделанную в стенку полки. Шкаф бесшумно подался в глубь стены, открыв небольшой вход в потайную комнату.
— Можешь выйти, — тихо сказал банкир.
Из глубины шкафа показалась фигура секретаря.
— Мне кажется, что этот инспектор что-то заподозрил. Придется тебе на некоторое время уехать из столицы.
— Хорошо, господин Смит. А как быть с завещанием и другими бумагами? Я весь дом перерыл, но ничего не смог найти.
— Поезжай в Анандпур, но будь осторожен. Со мной держи связь только через банк.
Глава третья
ТАЙНИК В БАНКЕ
О смерти Бенджамина Смита Сунил Агарвал, репортер столичной «Экспресс», узнал со страниц вечернего выпуска своей же газеты, экземпляр которой он купил ранним утром в аэропорту небольшого городка, административного центра самой отдаленной провинции страны. У него был билет на утренний рейс, но вылет самолета отложили сначала на час, затем еще на два часа из-за погодных условий в столице — наступила пора густых зимних туманов, и опоздание самолетов вошло уже в своеобразный график, что, впрочем, никого особенно не беспокоило.
Больше недели Агарвал провел в «оловянном склепе» — так называли этот зажатый с двух сторон горами район страны, где были сосредоточены оловянные рудники. Цены на олово в мире резко снижались, и над рудниками нависла реальная опасность закрытия.
Агарвал сам вызвался в эту командировку, хотя сенсацией здесь не пахло, а ведь именно он считался крупнейшим в таком деле специалистом среди столичных журналистов. Не раз остросюжетные материалы Агарвала не только шли на первых полосах «Экспресса», других столичных газет, но и становились предметом острых дискуссий в парламенте страны. Тиражи газеты росли во многом благодаря его материалам, и за сравнительно короткий срок «Экспресс» превратилась в самую читаемую ежедневную газету. Это позволило ее руководству, а она принадлежала одному из крупнейших промышленников страны — Теофилу Вардану, начать выпуск вечернего издания. И хотя политические взгляды у ведущего репортера газеты и ее владельца порядком не совпадали, тем не менее руководство «Экспресса» ценило Агарвала. Зачастую его материалы выражали диаметрально противоположную точку зрения по сравнению с редакционными заметками, а это придавало газете столь приветствуемый как широкими читателями, так и, что наиболее важно, рекламодателями — основной финансовой опорой «свободной прессы» — налет демократичности.