Инспектор осторожно положил находку в левый верхний карман форменной куртки, застегнул пуговицу, вновь подошел к письменному столу, по очереди выдвинул ящики, внимательно осмотрел содержимое. Было ясно, что здесь кто-то уже поработал, и при этом в большой спешке. Задвигая нижний ящик стола, Виджей заметил на полу листок календаря, вернее, его оторванную половину со вчерашним числом. Под самым числом было написано четким округлым почерком: «господин Ф». Положив листок в другой карман куртки, Виджей еще раз обвел внимательным взглядом кабинет, сжал губы, несколько раз покачал головой — не нравилось ему все это. Инспектор медленно повернулся, прошел через открытую дверь в коридор. На пороге он столкнулся с запыхавшимся слугой, который держал в руке небольшую красивую, немного сплющенную по бокам бутылку. Инспектор осторожно взял бутылку в руки, посмотрел на свет. Через матовое стекло было видно, что на дне осталось немного чуть зеленоватой жидкости. Виджей надавил на металлическую пробку, убедился, что горлышко плотно закрыто, вынул из кармана полиэтиленовый пакет, завернул в него бутылку и, отдавая слуге пакет, сказал:
— Отнесешь ко мне в машину, только осторожно, не разлей, от этого теперь зависит твоя судьба.
Тот уже хотел было идти, но Виджей знаком остановил его, вопросительно показывая на дверь, видневшуюся в другом конце коридора.
— Это — кабинет Вилли-сааба, вот ключ. — Слуга, крепко держа одной рукой пакет с бутылкой, другой порылся в кармане, достал ключ на красивом костяном брелоке и, подойдя к двери, открыл ее.
— Отнесешь бутылку и возвращайся, — сказал инспектор.
Войдя в кабинет Вилли Смита, Виджей сразу отметил про себя, как все здесь не похоже на то, что он увидел в кабинете его брата. Эта просторная, с двумя огромными окнами, массивным камином комната скорее напоминала будуар артиста. Повсюду на стенах висели фотографии, похожие одна на другую, — группы людей, снятые, вероятно, по случаю каких-то знаменательных событий. Виджей переводил свой цепкий, натренированный взгляд с одной фотографии на другую — ничего особенного он в них не находил. Видно было только, как с годами менялась мода, возраст запечатленных на них людей. Отдельно, на стене около большого окна, висела необычная цветная фотография — снимок человеческой стопы с розовым цветком между хорошо отпедикюренными пальцами.
Инспектор вопросительно взглянул на подошедшего слугу-чокидара.
— Инспектор-сааб, это очень святая фотография, — сказал слуга, сложив при этом лодочкой перед собой чуть ниже подбородка ладони рук и сделав почтительный поклон перед фотографией стопы с цветком. — Это стопа самого Джай-бабы. Кто ее коснется, будет благословлен на целый год. — Слуга осторожно дотронулся до снимка пальцами правой руки, а затем коснулся рукой своего лба и сделал еще один поклон со сложенными лодочкой руками.
— И давно она здесь? — поинтересовался Виджей, показывая на фото.
— Да, пожалуй, года уже два висит. Вилли-саабу как раз пятьдесят лет исполнилось, было много гостей, приехал тогда в первый раз Джай-баба и подарил это фото. Видите, здесь еще его благословение написано. Многие дорого бы заплатили, чтобы иметь такую фотографию, а Вилли-саабу Джай-баба просто так подарил, значит, не зря.
Виджей подошел ближе к стене, всмотрелся в фотографию — действительно, в правом верхнем углу было написано что-то на санскрите.
— Интересное кино, — вполголоса выдохнул Виджей. В уголовной полиции хорошо знали: когда инспектор Виджей произносит эту фразу, он чем-то сильно озадачен.
Виджей не стал осматривать остальные комнаты на втором этаже особняка, спустился вслед за слугой-чокидаром вниз, вышел во двор.
Туман уже почти полностью рассеялся, и солнечные лучи ласкали кусты роз, островки цветов, окружившие зеленый газон лужайки.
— Хорошие у вас цветы, Аджит-джи, — уважительно обратился к стоявшему у куста бледно-желтых роз с ножницами в руке садовнику.