Он потянулся к ней, но видение исчезло. Он не знал, что теперь древний Магический ключ стал недосягаем. С его исчезновением другие врата остались без надзора и охраны. Теперь оставалась только надежда на тех, кто всеми силами, не щадя жизни, будет бороться до последнего.
Пролог 2
Арвон, Кар Гарудин, Замок Грифона
Денёк был отличный, ничего не скажешь. Эйдрит взялась за арфу — такой день словно создан для музыки, — но что-то удержало её от прикосновения к серебристо-голубым струнам. Ей не сиделось на месте и в то же время не хотелось покидать солнечный уголок двора.
Замок более не походил на ту замшелую уединённую крепость, куда её родители прибыли много лет назад. Но со временем, ещё до её рождения, он превратился в уютную обитель, где протекала жизнь тех, чью любовь и дружбу она ценила превыше всего. И сейчас, когда она с опозданием возвратилась из опасного путешествия, ей хотелось только одного — блаженно погрузиться в приветный домашний мир. Но этим утром…
Она как-то раньше не отдавала себе отчёта в том, что Алон стал её второй половиной задолго до их женитьбы. Но за последние дни между ними возникло какое-то отчуждение, какой-то разрыв во времени и пространстве.
Конечно, виной всему Хиларион, посвящённый, осколок Старого времени, который взялся обучать Алона, зная, что тот от рождения наделён великими талантами. Ей не доводилось видеть Хилариона, который жил с прославленной колдуньей Каттеей Трегарт на другом краю света. Для неё он был просто именем — Алон редко говорил о том, что случилось до их встречи.
Ей приходилось видеть, как он колдует — так, как не умеет никто из известных ей, но пользовался он этим лишь в случае крайней опасности. А сейчас все опасности миновали.
Алон не поехал с остальными — с Керованом, Джойсаной, с их сыном и дочерью, с Джервоном и Элис, её собственными родителями, — чтобы присутствовать на Клеймении Стада, когда отбираются лучшие жеребята, и в лагере Кайогов царят шум и суета.
Нет, в последние дни он просто тихо удалялся в высокую башню этой древней твердыни, и что он там искал или над чем колдовал — она не имела ни малейшего представления. Возможно, Алон сам все расскажет жене, если ему заблагорассудится. Но ей не давала покоя мысль о Хиларионе.
— Эйдрит, где Фирдун? Он обещал… — её младший брат притопал босиком по мощёному двору. В его голосе она уловила капризные нотки.
Им уже удалось прийти в себя после прошлогоднего потрясения, виной которому был Тревор, или, лучше сказать, происшедшее уже не так угнетало их. Когда-то давно на его мать Элис перед самыми родами напустили порчу — и она долгие годы пребывала в состоянии, пограничном между жизнью и смертью.
Всё это время Эйдрит старалась освободить Элис от чар. Наконец порчу удалось снять, и через несколько мгновений роженица разродилась.
Но сейчас к Эйдрит подошёл далеко не младенец, ибо та колдовская сила, что так крепко удерживала мать и нерожденного ребёнка, будучи сломленной, высвободила не только своих узников, но и остановленное время, и за недели, последовавшие за появлением на свет, Тревор наверстал как телом, так и умом утраченные годы.
— Фирдун?
Он остановился прямо перед ней, заправив большие пальцы за пояс, оттопырив нижнюю губу, до смешного верно подражая коннозаводчику торгианцев Гыорету.
Эйдрит с трудом сдержала вздох. Фирдун, сын Джойсаны и Керована, обладал неслыханной одарённостью и был так же не похож на свою сестру Гиану, как день не похож на ночь. Пока ещё родителям удавалось держать его в руках, но сотрудничать с Алоном он последнее время не желал — по мнению Эйдрит, он просто завидовал ему.
Возможно, самая большая сложность заключалась в том, что его не приняли в число Защитников Грифонии. Собственный отец Эйдрит, Джервон, также не имел этого титула, но он воин и, не обладая даром, спокойно принимал то, что его призвание — в ином. А вот Тревор — да, этот самый новорождённый — принят в круг избранных, несмотря на малолетство. Фирдуна же туда не пускали, несмотря на очевидный дар.
Тем не менее Тревор взял за образец для подражания именно Фирдуна. Он таскается за ним повсюду, и хотя Фирдун никогда не бывал с ним груб, сейчас он, по возможности, избегал мальчика.
— А Фирдун сказал, что мы пойдём смотреть лошадок, — продолжал Тревор. — И отбирать их, — его огромные глаза засияли. — Может, и меня возьмут, и тогда отец не станет говорить, что я маленький и что не могу сам кататься.
Вдруг Эйдрит вздрогнула. Она не обладала даром ясновидения, но какая-то смутная тревога коснулась её на миг.