На самом деле Колин появился только к вечеру. Я к тому времени разобралась со своими делами, и мы дружно зачавкали по слякоти домой.
- Ну и день был, - прервала я молчание. – Опять я столько всякого про тебя наузнавала.
- Ага. Компромант, как говорится, - в нос, на французский манер, произнес Колин и обмахнулся невидимым веером.
- А тебе точно не нужны импланты?
- Опять ты за свое? Точно. Вообще за глупость надо платить.
- А почему глупость? Ты же дрался с хулиганами…
- Вот и нет, - Колин быстро глянул на меня. – Я вместе с нашей компашкой прикопался к пожилому типу, который нас пытался с детской площадки согнать, чтобы мы там не плевались и не курили. А он оказался бывший спецназовец, и как ткнул меня мордой в карусель – вот и зубы долой…
- Ой-ой, мама, - я аж закрыла глаза. – Ну мог бы просто оттолкнуть, зачем так-то?!
- Он и оттолкнул, считай. Подсечку сделал, так что я сам куда надо спланировал, - честно уточнил Колин. – Дурак со всех сторон, как ни крути, все в восхитительной гармонии. Спасибо мужику за науку, короче. С тех пор я как-то получше старался к людям присматриваться, прежде чем на рожон лезть.
- Ох, - сказала я жалобно, хватая его за руку, поскольку было скользко. – А насчет падения с крыши ты тоже чего-то недорассказал?
- Нет, насчет падения все так и было: зачем что-то додумывать, и без того достаточно дебильно.
- А ты ведь хотел что-нибудь сочинить на камеру, да? Я видела. А потом передумал почему-то.
- Сам не знаю, - сказал Колин задумчиво. – Не всегда это мне хочется. Даже если вроде себе во вред. Все равно надоедает пыль в глаза пускать, вот и рассказываешь все, и пусть понимают, как знают. Раньше бы, те же 10 лет назад, я из кожи вон вылез и заврался, лишь бы про меня, красавца, чего не подумали, а сейчас… Да зачем? Вроде все вокруг свои: наши со мной сто лет работают, ты вообще со мной живешь, чего мне из себя перед вами изображать?
Говоря это, он смотрел на меня так, словно хотел сказать не «перед вами», а «перед тобой»: по крайней мере, я так ясно прочла это у него в глазах, что неожиданно для себя покраснела. Мне было приятно, что Колин считает меня настолько достойной своего доверия, несмотря на наши ссоры в последнее время, и я смущенно выдавила:
- Ты знаешь, я тоже в этом ничего такого не вижу. Наоборот, от этого, какой ты был, лучше понятно… Какой ты стал. Как здорово изменился! Небось, этот спецназовец думал, что ты обычный хулиган, а ты потом…
- Да я тогда и был обычным хулиганом, Ксюш, - рассмеялся Колин. – И ничего я не изменился, внутренне-то, просто приспособился к другим условиям. Теперь я чтобы не испугаться чего лишнего, как тогда на крыше, научился на работе включать режим сыщика: ну, вроде как играю какого-то там Шерлока Холмса, как будто это не я лезу незнамо куда и подставляюсь под пули, а он, и поэтому мне не страшно.
- Как это, не представляю…
- Да не обращай внимания, это мое личное свойство. Я всегда такой был. Это, говорят, что-то актерское, меня в школе неоднократно пытались в театральный кружок втащить, но я от них как черт от ладана, бегал, - он засмеялся.
- А хулигана ты тоже разыгрывал, или ты… Ну… в самом деле такой? – поинтересовалась я осторожно.
- А вот черт его знает. В этом-то, Ксюш, и проблема, что в некоторые состояния я так вживаюсь, что потом сам не разберу: то ли это я, то ли кто-то другой. Поскольку это у меня тоже всегда было, я старался специально общаться с теми, кто на меня влияет хорошо. Вот с тобой, например, - вдруг сказал он, приостанавливаясь, - я точно делаюсь лучше.
Мне стало жарко, несмотря на холод, сердце заколотилось. Что сказать на это признание моему другу, я опять не знала, и только и смогла, что смущенно и тихо повторить:
- Что, прямо всегда лучше?
- Всегда, - подтвердил Колин – в его глазах отражались цепочки уличных фонарей.
- А если я с тобой ссорюсь и выпрашиваю что-нибудь… Или не убираюсь вообще… Или гуляю допоздна в мини-юбке… Как же ты тогда? – ужаснулась я задним числом своему возможному влиянию на Колина.
- Тогда я тоже надеваю мини-юбку и иду гулять, по дороге разбрасывая вокруг мусор, ссорясь с одними прохожими и выпрашивая что-нибудь у других! – расхохотался Колин, уловив мою мысль. – А ты как думала, голубушка? Вот видишь, как важно хорошо себя вести, ага?
- Колин, ты дурак? Я серьезно же!
- Если серьезно, то что бы ты ни вытворяла, меня тебе еще долго не переплюнуть, - успокоил меня он и похлопал меня по плечу левой рукой, потому что правой все еще сжимал мою ладонь. Пальцы у него казались мне, что удивительно, теплыми – может быть, на фоне общего уличного холода.