- Вы водили? - рассмеялась я. – А он что, боялся?
- Да нет, скорее выпендривался, ну, знаешь, как все мальчишки. Ничего мне не надо, так ходить буду, в поликлинику пойду… Ну какая поликлиника, я ему сказала, Колин, ты со своей экономией хочешь без челюсти остаться? Он тогда, как ему зубы выбили, первым делом ко мне пришел. Сделайте мне, говорит, блокаду, а то сильно ноет. Я ему сказала: милый мой, какая блокада, по тебе челюстно-лицевой хирург плачет, нельзя так к себе относиться…
- А кто ему выбил-то? – прервала ее я. – На задании?
- Ох, Ксюшенька, кто ему тогда давал задания. Просто на улице, в драке. Он тогда с такой компанией знался, что господи прости. Я еще думала: такой хороший мальчик, талантливый, но чувствительный чересчур, а тормозов-то нет. Без родителей, живет один, конечно… Я только надеялась, что мы с ним без нарколога обойдемся, только вот зубными и травматологами, ху-ху-ху…
- Какого нарколога?! – изумилась я. – Он же не пьет и даже почти не курит!
- Ну так милая моя, это же сейчас. Нет, пить у него еще тогда не получалось: разок он попробовал, сообразил уж, что не стоит, а вот курил много. Да. И далеко не всегда сигареты, - добавила патологоанатом увесистым шепотом, наклонившись ко мне. Я глядела на нее, не мигая от удивления. - …Ну, Ксюша, ты сама понимаешь. Время перестроечное, никто ни за кем не следил, наркоманы просто в каждом дворе, а он с этой своей компанией по клубам таскался, а мальчик-то он впечатлительный, немного без царя в голове… Конечно, всякое пробовал. Мне особо не признавался, но я-то это чую, да и поведение его, скажем так, отличалось…
- Зачем это он делал?! А еще мне теперь говорит короткие юбки не носить, ну вообще!
- Говорит – потому что знает, о чем, - строго заметила Синдерелла Ивановна. – Если бы ему такая жизнь нравилась, он бы до сих пор ей и жил… Хотя, наверное, скорее уже умер бы от чего-то. Но он и не хотел. Просто не знал, куда себя девать. У него тогда никого не было из родных, друзей тоже пока не нажил, а мы с Верой Николавной что… странные тетки, маму не заменим. Ну, он к нам все равно тянулся. Хороший мальчик, - подвела она итог, как всегда, когда говорила о Колине, и могильно улыбнулась, растягивая губы при неподвижных глазах.
«Странные тетки» - это уж точно, - подумала я, поежившись, а вслух вежливо спросила:
- Почему же он все это прекратил?
- Да как-то подрос, может быть… - Золушка отложила ручку и размяла пальцы, нехорошо пошевелив ими. – А еще ведь ты появилась, а он мальчик все-таки разумный был иногда, не стал уж при ребенке, а потом, видимо, отвык, ну и работа уже… Но и ты на него всегда хорошо действовала, - она пристально посмотрела на меня, словно я должна была ей что-то объяснить. Я неловко улыбнулась и пожала плечами...
День был промозглый, грязно-слякотный и темный уже с утра, поэтому когда утро перешло в поздний вечер, кажется, ничего особенно и не изменилось, только прохожие стали более испуганно оглядываться и жаться к освещенным местам. Они знали, что делали: о шпане в здешнем районе ходило множество слухов. Сама шпана тоже ходила, точнее сказать, шлялась. Огромная компания как раз вывалилась из-за гаражей и, ожесточенно плюясь и матерясь, расселась на детской площадке, заполонив лавочки, качели и карусели. Состояла она из молодых, неопрятных парней с дикими взглядами: некоторые из них были бриты налысо и одеты в кожанки и в треники, другие, наоборот, трясли не слишком мытыми длиннющими волосами, а один, видимо, самый старший, даже почесывал бороду, заплетенную в косичку. Передавая друг другу нечто вроде самокрутки, они курили, и по переулку плыл явно не сигаретный странный дым. Разговоры их, и так-то неразборчивые, становились еще громче, возбужденнее и бессмысленнее, как белый шум. Впрочем, про белый шум, видимо, мог подумать только один из всей компании: очень худой и очень высокий парень с длиннющими растрепанными волосами и огромными карими глазами, которые на худом лице смотрелись какими-то вылупленными, может быть, из-за неподвижности и остекленелости взгляда. Он сидел на малюсенькой карусели, накренившейся под его весом, курил и рассеянно стряхивал пепел ногтем со своей кожаной куртки-косухи в модных заклепках. Дымил он обычной сигаретой, но было видно, что и не-сигарет на его долю досталось порядочно.
Из подъезда появился пожилой мужчина с маленькой собачкой на поводке. С примечательной решимостью подойдя к компании, он строго сказал:
- Молодые люди, попрошу вас не шуметь. Идите гуляйте где-нибудь в другом месте.
- Че ты сказал?! – спросил, точнее, сплюнул бритый парень с лавочки.
- Я сказал, что это детская площадка, в другом месте гулять надо, - он обвел глазами компанию, почему-то остановил взгляд на длинноволосом парне на карусели и обратился к нему лично: