- Ну, гавров трясем этих, ну… - повторил несчастный обладатель высшего образования, пытаясь отвернуться от камеры.
- Старший лейтенант Соколов хочет сказать, - снова влез Колин со светской улыбкой, - что мы ездим по квартирам и проводим опрос свидетелей.
- Ну я и сказал, что гавров этих трясем, да! – вдруг разозлился на него Женек. – Сам вот и отдувайся, ты у нас, блин, птица-говорун! Короче, я пошел, мне тут надо, сейчас вам мой шеф все красиво расскажет, вы его еще заткнуть не сможете…
Он вскочил из-за стола и смылся в угол к Беньке, пролетев мимо меня ракетой.
- Может, и правда, лучше вы порассказываете чего? – весело спросила корреспондент у Колина.
- У меня не особо время есть…Ну ладно, - сказал мой друг без большой охоты, уселся за стол вместо Женька и поморщился.
- Ты чего? – спросила я.
- Да нога опять разнылась: видимо, дальше теплеть будет.
- А чего у вас такое с ногой? – тут же вцепилась Илюшина.
- Ничего такого: трещина в кости, бывает, что ноет.
- Знаете, как Колин ее получил? Он с крыши дома прыгнул на задании! – сообщила Прочерк глупо-писклявым голосом.
- Ух ты! – оживилась корреспондентка. – Вот давайте про это и расскажите! Только вы представьтесь, ладно? Вас как зовут…
- Капитан Розанов Колин Александрович. Да зачем про это рассказывать, это сто лет назад было, точнее, десять…
- Все равно, все равно рассказывайте! Мы как раз и хотели послушать вот такие давние случаи на работе!
- Случаи на работе, - усмехнулся Колин. – Надо же, и что за день сегодня такой… Он завел глаза вверх, что было верным признаком того, что сейчас начнется сеанс феерического вранья. Я, заранее хихикая, приготовилась к представлению, но Колин вдруг изменил выражение лица и вернул голову на место. Недаром я подозревала, что сегодня он не в настроении давать спектакли: прямо посмотрев в камеру, он вдруг сказал:
- А чего врать-то. Может, даже поучительно. Слушайте, районные жители. Короче, работал я тогда без году неделя, и из того, чего я не умел в милицейской профессии, можно было составить список отсюда и до Кремля. Стрелял и то кривовато, по части самообороны вообще смех один - ну, обучался по ходу.
- То есть вы были как вроде зеленый новобранец, - поставила на его слова конкретизирующую печать Илюшина.
- Ага, это уж точно. Была тоже зима, даже, может, и декабрь: со мной вообще всякая фигня обычно именно зимой случается. Пошли мы с Бармалеем и Валентином Сергеевичем на задание…
- А Бармалей, простите, это кто?
- А это полковник Бармалеев, его сейчас нет, он в запое, а Валентин Сергеевич нормальный мужик, но на пенсию ушел… Так вот. Идем мы с ними. Погода противная, типа как сейчас: одновременно скользко и слякоть, и снег сыпет. Еще сугробы здоровенные везде, на мое счастье… Не обращайте внимание, это я вперед забежал, храню интригу… Искали мы одного типа. Дело какое-то мелкое: по-моему, он склад награбленного держал у себя в фатере…
- В фатере?
- Ну, в квартире то бишь. Щас, погодите, постараюсь перейти с обычного на литературный язык, а то у меня всегда, как о работе говорю, жуткий слэнг… Значит, так, о чем я: держал он в квартире у себя склад награбленного: деньги, драгоценности, даже оружие иногда, и заодно был эдаким мелким главарем шайки, которая ему все это поставляла: нанимал пацанов малоопытных, платил им какую-то малую долю… На этом его, конечно, мы и накрыли, потому что пацаны, говорю же, малоопытные: они кого-то из хозяев в квартире застали, жахнули их с испугу по голове, ну и все. Два трупа – и дело переправилось к нам, в отдел особо тяжких. Мы это все как-то довольно быстро раскрутили, там несложно было, даже я при своем нулевом опыте чего-то сообразил, пацанов-грабителей поймали, потрясли, они нас навели на главаря. Ну и пошли мы за главарем… - он вздохнул, поглядел в окно, потом на часы. - …Скоро сказка сказывается, а надо еще скорее: мне через пятнадцать минут бечь надо. …Подходим мы к дому – ничего особенного, пятиэтажка панельная, собираемся зайти в квартиру… Этот тип на четвертом этаже жил. Конечно, никто нам не открывал, мы попытались дверь выбить, но, как говорится, били и не разбили, то ли петли крепкие, то ли мы такие хиляки подобрались. Бармалей наконец замок как-то расхреначил – извините, не подберу литературного аналога – входим мы и видим картину маслом: балкон распахнут, а наш красавец утек. По пожарной лестнице на крышу: пожарка там близко проходила, дом старый, удобно схватиться… Тут, значит, Бармалей говорит… Ну, в переводе на литературный манер, говорит что-то вроде: «Нехорошие вы, очень глупые люди! Чтобы вашей маме было очень плохо семь раз! Если вы, такие нехорошие люди, упустили этого такого нехорошего человека, то лезьте теперь, чтоб было плохо вашей маме, на такую-сякую крышу за ним, и без него не возвращайтесь».