Известно, что уже в сентябре 1949 года разведка штаба Макартура отметила перемещение корейских дивизий, возвращавшихся домой из Китая после гражданской войны, а в мае 1950 г. южнокорейский министр обороны сделал заявление для печати, что готовится вторжение, поскольку части КНА выдвигались к 38-й параллели60. За несколько недель перед войной южнокорейская армия была приведена в состояние повышенной боевой готовности в ожидании возможной агрессии с Севера.
Штаб Макартура, пишет южнокорейский ученый Ким Чум Кон, за две недели до войны знал, что все северокорейские железные дороги 8 июня 1950 г. были переведены на чрезвычайное положение61.
"Буквально за несколько дней до начала войны ЦРУ сообщало о достоверных признаках надвигающегося вторжения. Подразделения северокорейских пограничников были заменены армейскими частями, гражданские жители эвакуировались из приграничной зоны, были приостановлены гражданские железнодорожные перевозки на стратегических линиях, ведущих к фронту, которые были зарезервированы для военных перевозок; кроме того, имелись безошибочные признаки массированного передового складирования боеприпасов, топлива и другого военного имущества. Сведения об этих передвижениях в подробностях... были переданы начальнику разведки генералу Уиллоуби в Токио, который переслал их в Вашингтон без каких-либо комментариев как обычную текущую информацию. Не позднее 19 июня разведсводка Дальневосточного командования отмечала, что "советские советники полагают, что сейчас настало время прижать южнокорейское правительство с помощью политических средств, особенно поскольку партизанское движение на юге испытывает серьезные трудности"62.
По ту сторону границы также нарастало беспокойство. 21 июня 1950 года Штыков переслал Сталину сообщение Ким Ир Сена:
"Ким Ир Сен сказал мне, что радиоперехваты и разведданные показали, что южане узнали подробности готовящегося наступления КНА. В результате они принимают меры, чтобы увеличить боеспособность войск. Они укрепляют линию обороны и перебрасывают подкрепления на Онджинское направление. В связи с этим Ким Ир Сен предлагает изменить первоначальный план, и атаковать по всему периметру разделительной линии"63.
В то время множество американских высших должностных лиц посетило Японию и Южную Корею. Генерал Омар Брэдли, председатель Объединенного комитета начальников штабов, министр обороны Луис Джонсон и Джон Даллес, который был тогда специальным советником Госсекретаря, поехали в Токио, чтобы обсудить ситуацию с Макартуром. "...На повестке дня не стоял вопрос срочного анализа угрозы. В Токио было решено, что вторжение было возможным, но угроза не ощущалась как неизбежная"64.
Немедленно после встречи в Токио Джон Даллес посетил Южную Корею, где он совершил поездку в район 38-й параллели и его уверили, что в случае вторжения враг будет наголову разбит. 19 июня 1950 года. Даллес выступил с речью в южнокорейском Национальном собрании и одобрил все военные приготовления. Он также сказал, что США готовы оказать всю необходимую моральную и материальную поддержку Южной Корее в ее борьбе против коммунистического Севера.
"Имелось много достоверной разведывательной информации относительно военных приготовлений Северной Кореи,- пишет английский историк М. Хики. Столкновения на границе становились все более интенсивными, росла также активность партизан на юге. Генеральный штаб южнокорейской армии полагал, что в случае нападения будут использованы те же самые направления, по которым с севера всегда вторгались различные агрессоры: основное направление проходило от Кэсона через р. Имжинган и на Сеул через район Ыйджонбу. Другой путь вторжения пролегал дальше к востоку и проходил через Капхён и далее в долину р. Пукханган, затем поворачивал на запад в долину р. Ханган на Сеул. По рекомендации американских советников передовые позиции были приближены к 38-й параллели, чтобы выявить и задержать наступление на этих направлениях, в то время как резервы, находившиеся в тылу, разворачивались, чтобы отразить главный удар. Американские советники считали, что если обороняющимся удастся сохранить самообладание, а резервы выдвинутся достаточно быстро, чтобы оказать поддержку частям на передовых позициях, нападающих удастся задержать на достаточно длительное время, чтобы позволить осуществить вмешательство ООН и созвать стороны за стол переговоров"65.
Тем не менее совершенно непонятно то благодушное настроение, в котором пребывало командование южнокорейской армии накануне войны. В этой связи более чем удивительным выглядит решение начальника штаба южнокорейской армии генерала Чхэ Бён Дока, который 24 июня 1950 года отменил состояние повышенной боеготовности.
М. Хики пишет: "В пятницу вечером, 23 июня, большинство частей южнокорейской армии в приграничной зоне были распущены на выходные. Несмотря на рост напряженности в последнее время, начальник штаба сухопутных войск генерал Чхэ чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить своим солдатам отдыхать. По меньшей мере две трети личного состава частей, прикрывавших главное направление Кэсон-Сеул, убыло в столицу. Только в 6-й дивизии, которая располагалась дальше к востоку у Хвачонского водохранилища, американский советник подполковник Макфайл смог убедить командира дивизии в том, что "что-то надвигается"66.
В связи с чем состояние боеготовности было отменено, несмотря на все разведывательные сведения и рост напряженности на границе? Американские и южнокорейские документы, доступные к настоящему времени, не дают удовлетворительного ответа. Может быть для того, чтобы дать возможность КНА в ходе начавшегося наступления углубиться на достаточное расстояние в пределы Южной Кореи? Как уже говорилось выше, именно такой план предлагали американские военные советники.
Может быть уже тогда планировался мощный десант в Инчхоне, осуществленный в середине сентября? Американский исследователь Б. Каммингс ссылается на публикацию 1985 года в одном из американских журналов. Согласно его сообщению, с 19 июня 1950 года, в течение последней недели перед войной, Пентагон утвердил, распечатал и распространил план "SL-17", составители которого исходили из предположения о неизбежном вторжении на Юг Корейской народной армии, отступлении противостоящих ей сил, их обороны по периметру Пусана с последующей высадкой американского десанта в Инчхоне67. Разработка планов для разного стечения обстоятельств - обычное занятие всех штабов. Но не слишком ли явное совпадение этого плана по времени с началом Корейской войны, а главное - с ходом военных действий на первом ее этапе (июнь-сентябрь 1950 года), которые почему-то развертывались тогда в полном соответствии со сценарием Пентагона?
Такие вопросы ставят ученые этого направления.
По мнению некоторых исследователей, если составить все кусочки мозаики вместе, то полученная картина будет напоминать мастерски задуманный план заманивания Сталина и Ким Ир Сена в ловушку, чтобы обвинить их затем в мятежах и смуте на Корейском полуострове и в целом в Азиатско-Тихоокеанском регионе, хотя они были вызваны не столько "рукой Москвы", сколько объективным ходом событий.
Как пишет М. Хики, те, кто планировал политику в Пхеньяне, почти наверняка попались на удочку и предприняли наступление 25 июня 1950 года, неправильно истолковав настроения в Вашингтоне. Казалось, что американцы, хотя и нехотя, приняли победу коммунистов в Китае и, судя по заявлениям многочисленных видных политиков и военных, согласятся с потерей Республики Корея после вывода оттуда американских войск68.
И хотя ныне некоторые прежние закрытые документы российских архивов стали доступными, все еще много тайн Корейской войны не разгадано. Чтобы раз и навсегда прояснить ситуацию, мы нуждаемся в объединении усилий всех заинтересованных сторон. В первую очередь необходимо открыть все документы южнокорейских и американских архивов, которые могли бы пролить свет на поднятые вопросы.
Что же касается историков КНДР, то они на основе многих фактов и публикаций приходят к выводу, что войну по указанию Вашингтона развязал режим Ли Сын Мана, которому США оказали всяческую помощь и поддержку. Авторы книги "Империалисты США развязали войну в Корее" (Пхеньян, 1978) приводят многие высказывания государственных и военных деятелей Республики Корея, в которых содержатся указания по подготовке к войне против КНДР и приводятся свидетельства участников и некоторые документы.