Она добавила новые сведения в печать, над которой работала. В этой печати содержались романтические побуждения и любовный опыт Ашравана. Шай включила все случаи: деликатные, постыдные, знаменательные. Все, что удалось выяснить, и еще немного выдумок, чтобы наполнить душу, но с разумным риском: флирт с женщиной, чье имя Ашраван не сможет вспомнить, праздные фантазии, несостоявшийся роман с женщиной, которой уже нет в живых.
Эту часть души воссоздать труднее всего, поскольку она самая личная. Не многие деяния императора оставались тайной, но Ашраван не всегда был императором.
Приходилось додумывать, чтобы не оставлять душу пустой, без чувств.
Очень личные моменты, очень мощные. Пока Шай добавляла эти детали, Ашраван казался как никогда близким. Не так, будто она за ним подглядывала, но будто стала его частью.
Теперь Шай вела две книги: одну с общим описанием процесса, без деталей, согласно которой она катастрофически не успевала, и вторую, настоящую, замаскированную под пачку бесполезных, бессистемных заметок.
Она и правда не успевала, но не так сильно, как можно было решить из официальной книги. Надо надеяться, эта уловка подарит ей несколько дней, прежде чем Фрава нанесет удар.
В поисках нужной заметки Шай наткнулась на один из списков к плану побега. Она помедлила.
«Во-первых, разобраться с печатью на двери, — говорилось в зашифрованной записи. — Во-вторых, обезвредить стражников. В-третьих, по возможности вернуть знаки сущности. В-четвертых, сбежать из дворца. В-пятых, сбежать из города».
Каждый пункт был расписан подробно. Она не передумала бежать, по крайней мере не окончательно. У нее был хороший план.
Однако почти все внимание поглощали отчаянные усилия доделать душу. «Еще неделя, — сказала себе Шай. — Если закончу через неделю, останется еще пять дней до срока. Тогда можно бежать».
День девяносто седьмой
— Эй, — произнес, наклоняясь, Хурли. — Что это?
Хурли — крепкий боец — прикидывался глупее, чем есть на самом деле. Это помогало ему выигрывать в карты. У него было двое детей — девочки, обе младше пяти лет, но он все равно ходил на сторону с одной из стражниц. В глубине души Хурли мечтал стать плотником, как отец. И он пришел бы в ужас, если бы обнаружил, как много Шай о нем знает.
Хурли подобрал с пола листок бумаги. Кровопечатник только что ушел. Наступило утро девяносто седьмого дня заключения Шай, и она решила привести план в исполнение. Пора выбираться.
Она не успела закончить печать императора. Оставалось совсем немного: одна ночь работы, и все будет готово. В любом случае по плану нужно подождать еще одну ночь.
— Должно быть, дохляк обронил, — сказала, подходя, Йил — напарница Хурли в утренней смене.
— Что это? — спросила Шай из-за стола.
— Письмо, — буркнул Хурли.
Стражники молча читали. Все бойцы во дворце были грамотными. Это требовалось от любого имперского государственного служащего выше второго ранга.
Шай, вся в напряжении, тихонько попивала чай с лимоном, заставляя себя дышать ровно. Она старалась расслабиться, хотя расслабляться ей сейчас хотелось меньше всего. Шай знала содержание письма наизусть, ведь она сама его написала и тайком обронила за спиной кровопечатника, когда тот уходил.
«Брат, — гласило письмо. — Я почти завершил свою задачу и получил столько, что позавидует и Азалек после работы в южных провинциях. Пленница, за которой я присматриваю, вряд ли стоит усилий, но кто я такой, чтобы задавать вопросы, если мне платят такие деньги? Я скоро к тебе вернусь. С гордостью сообщаю, что другая моя задача увенчалась успехом. Я отобрал нескольких умелых воинов и получил надлежащие образцы: волосы, ногти и личные вещи, которых не хватятся. Уверен, очень скоро у нас появятся собственные стражники».
Письмо продолжалось на обеих сторонах листка, чтобы не вызывать подозрений. Шай дополнила его дворцовыми сплетнями, включая те, что ей самой знать не полагалось, но о которых должен быть осведомлен кровопечатник.
Она беспокоилась, что письмо слишком откровенное. Не сочтут ли его стражники явной подделкой?
— Ну и ку-ну-кам, — прошептала Йил, использовав слово на родном языке, которое приблизительно можно было перевести как «человек с анусом вместо рта». — Имперский ку-ну-кам!
По всей видимости, стражники сочли письмо настоящим. Солдатам не просто распознать коварство.
— Можно взглянуть? — попросила Шай.
Хурли протянул листок.
— Это то, о чем я думаю? Он собирал наши… образцы?