Но был и другой случай, смешной и вместе с тем страшный. Объект оказался извращенцем. Мало того, что он меня связал и исхлестал ремнем, так еще был и любителем анального секса. От боли и обиды я разозлилась и начала орать, чтобы он меня развязал, но мои крики доставляли ему особое удовольствие. Он взялся за меня с удвоенной силой. Я думала: если жива останусь, потребую увеличения зарплаты вдвое. Истязание длилось часа два, а потом он притомился. Развязал и сделал пару комплиментов. Я его по-русски обматерила и скорей рванула оттуда, пока он спать не передумал. А у лифта встретил меня наш сотрудник Владик (он отвечал за меня и мою безопасность) и шепотом сообщил, что мне надо вернуться в номер и побудить этого садиста к новым истязаниям. У них, оказывается, камера немного барахлила! Тогда только-только начали устанавливать видео. Новые камеры были гораздо удобнее, но сбоев в их работе было поначалу много.
Вернулась я обратно — что делать? К счастью, на подобное дебила еще раз не хватило. После этого меня наградили путевкой в Геленджик и премией в размере 20 рублей. Что касается извращенца, то возможность «прижать» его у КГБ появилась в полной мере. Он был сотрудником церковной католической радиостанции, которая вещала на страны социалистического лагеря, делал там блестящую карьеру. По данным госбезопасности, готовился занять на радиостанции руководящий пост. Вот тут-то и пригодились бы наши фотографии, особенно кинокадры с участием главного радиоцерковника».
Можно только посочувствовать многострадальному племени западных советологов, которым приходится, сравнивая и сопоставляя разрозненные факты, по крупице восстанавливать — словно доисторического динозавра по нескольким позвонкам — подлинную картину происходящего за стенами Кремля.
Успокаивающие средства
«История болезни» — небольшая книжечка с картонной обложкой. Обычно такая «история» обычного человека не привлечет внимания. Но если она принадлежит вождю, то картон мгновенно превращается в роскошный переплет. Тогда такую книгу пишут не только врачи, но и историки, журналисты, политики. «Истории» могут быть разного прочтения и интерпретации. Но так или иначе они расширяют еще одну важную тему: власть и здоровье.
Историю медсестры Н. и Леонида Ильича Брежнева рассказал Е. Чазов.
«Начиная с весны 1973 года у Брежнева изредка, видимо в связи с переутомлением, начали появляться периоды слабости функции центральной нервной системы, сопровождавшиеся бессонницей. Он пытался избавиться от нее приемом успокаивающих и снотворных средств. Когда это регулировалось нами, удавалось быстро восстановить и его активность, и его работоспособность. Он не скрывал своего состояния от близкого окружения, и они (некоторые — из искреннего желания помочь, другие — из подхалимства) наперебой предлагали ему различные препараты, в том числе и сильнодействующие, вызывавшие у него депрессию и вялость.
Вот с такими ситуациями мне и пришлось столкнуться во время визита Брежнева в США. Но, так как его организм был еще достаточно крепок, нам удавалось очень быстро выводить его из таких состояний, и никто из сопровождавших лиц, из американцев, встречавшихся с ним, не знал и не догадывался о возникавших осложнениях. Заметить их внешние проявления было почти невозможно. Мне казалось, что, вернувшись домой, отдохнув и придя в себя, Брежнев вновь обретет привычную активность и работоспособность, забудет о том, что происходило с ним в США. Однако этого не произошло. Помогли «сердобольные» друзья, каждый из которых предлагал свой рецепт лечения, и роковая для Брежнева встреча с медсестрой Н. Я не называю ее фамилию только по одной причине — она жива, у нее дочь, и, главное, ее судьба сложилась непросто. Ее близость к Брежневу принесла ей немало льгот, трехкомнатную квартиру в одном из домов ЦК КПСС, определенное независимое положение, материальное благополучие, быстрый взлет от капитана до генерала ее недалекого во всех отношениях мужа. К сожалению, я слишком поздно, да и, откровенно говоря, случайно, узнал всю пагубность ее влияния на Брежнева.
Однажды раздался звонок Андропова. Смущенно, как это было с ним всегда, когда он передавал просьбы или распоряжения Брежнева, которые противоречили его принципам и с которыми он внутренне не соглашался, он предложил в 24 часа перевести старшую сестру отделения, где работала Н., на другую работу. Когда я поинтересовался причинами и заметил с определенной долей иронии, что вряд ли председатель КГБ должен заниматься такими мелкими вопросами, как организация работы медсестер, он сердито ответил, что просьба исходит не от него, для меня лучше ее выполнить. Мне искренне жалко было старшую медсестру, прошедшую фронт, пользовавшуюся в коллективе авторитетом, и, чтобы выяснить все подробности и попытаться исправить положение, я встретился с лечащим врачом Брежнева Н. Родионовым.