— Есть!
Да, подумалось в тот момент, «красный» террор — не пустые слова, не только угроза. Врагам революции пощады не будет!
Круто повернувшись, я вышел от Аванесова и отправился к себе в комендатуру. Вызвав несколько человек латышей-коммунистов, которых лично хорошо знал, я их обстоятельно проинструктировал, и мы отправились за Каплан.
По моему приказу часовой вывел Каплан из помещения, в котором она находилась, и мы приказали ей сесть в заранее подготовленную машину.
Было 4 часа дня 3 сентября 1918 года. Возмездие свершилось. Приговор был исполнен. Исполнил его я, член партии большевиков, матрос Балтийского флота, комендант Московского Кремля Павел Дмитриевич Мальков, собственноручно.
И если бы история повторилась, если бы вновь перед дулом моего пистолета оказалась тварь, поднявшая руку на Ильича, моя рука не дрогнула бы, спуская курок, как не дрогнула она тогда…»
Николай Зенькович в книге «Вожди на мушке» пишет: «Самое невероятное: находятся люди, видевшие «неистовую Фанни» после… ее расстрела, игравшую в мяч во дворе тюрем в Верхнеуральске и Златоусте, вязавшую чулок в камере суздальской темницы, слушавшую репродуктор и читавшую газеты в других, тоже не столь отдаленных местах.
Люди, рассказывавшие мне об этом, ссылались на знакомых охранников, надзирателей, которые делились с ними когда-то важной тайной. По одной версии, террористку выпустили в конце мая 1945 года. Это была полуслепая больная женщина. Умерла она якобы в 1947 году, прожив на свободе немногим более года. О том, что она стреляла в Ленина, Каплан узнала только на следствии. В действительности Фанни находилась на другом конце Москвы от завода Михельсона. Следователи, мол, и не настаивали на том, что именно она готовила теракт. Просто ее осудили как эсерку, арестованную в числе других по подозрению в покушении.
Автором другой версии является бывший прокурор отдела по надзору за местами заключения Челябинской областной прокуратуры Иосиф Наумов. Его отец, работавший вместе с Орджоникидзе и Пятаковым, сказал как-то сыну, что по распоряжению Ленина Каплан не расстреляли, а осудили на пожизненное заключение. Став прокурором, Наумов в 1942 году осматривал камеры в Верхнеуральской тюрьме. Сопровождавшие надзиратели сказали, что в одной из лучших камер — 25 кв. м, два больших окна с решетками, деревянный стол и стул — до 1939 года содержалась Фанни Каплан. Отсюда, по-еле того как тюрьму законсервировали, Каплан вывезли в Соликамск. Вместе с ней якобы уехали Радек и Сокольников.
После посещения Верхнеуральской тюрьмы Наумов поинтересовался судьбой Каплан у начальника тюремного отдела областного управления НКВД. Тот долго молчал в ответ, а потом сурово спросил у любопытного молодого прокурора:
— А разве вам не известно, что это особая государственная тайна?
Все это, как говорится, из серии «Хотите верьте, хотите нет». Находились очевидцы, якобы встречавшие Фанни Каплан то в Сибири, то на Урале, то в Воркуте, а то и на Соловках. Одни уверяли меня, что видели террористку в роли сотрудницы тюремной канцелярии, другие — в роли библиотекарши. Я согласно кивал головой, записывал полученные сведения в тетрадку, не веря услышанному. Но служебное положение принуждало фиксировать все самые невероятные факты.
Обращение в тогда закрытые архивы потрясло. Мне показали протокол допроса Новикова В. А., заявившего в 1937 году, что он встречал Фанни на прогулке в тюремном дворе в Свердловске. Личность Новикова представляла интерес еще и потому, что он проходил по делу как участник покушения на Ленина в 1918 году. Из показаний Новикова следовало, что он встретил Каплан в июле 1932 года во время прогулки в тюремном дворе. Каплан шла в сопровождении конвоира. Несмотря на то, что она сильно изменилась, Новиков сразу же ее узнал. Однако переговорить с ней ему не удалось. На допросе Новиков сказал, что ему неизвестно, узнала она его или нет, во всяком случае вида не подала. Все еще сомневаясь в том, что встретил Фанни Каплан, Новиков решил проверить это.
В свердловской тюрьме содержался некто Кожа-ринов, которого привлекли к работе в качестве переписчика. Новиков обратился к нему с просьбой посмотреть списки заключенных. Через некоторое время Кожаринов сообщил Новикову: действительно, в списках свердловской тюрьмы числится направленная из политизолятора в ссылку Каплан Фаня. Но под другой фамилией — Ройд Фаня.
Знойным летним днем 1907 года скрупулезный чиновник Киевской губернской тюремной инспекции, изнывая от жары и усердия, сочинял статейный список № 132.
Имя, отчество, фамилия или прозвище и к какой категории ссыльных относится? — Фейга Хаимовна Каплан. Каторжная.